– Да тут камни возопят, господин следователь! – возмутился Корнеев, крутившийся возле меня назойливой мухой и всё это время безуспешно пытавшийся проколоть колёса у павлюченковской «Нивы». – Какой мерзавец! Ну какой мерзавец, а? Видели таких? Ведь он заранее побеспокоился о своём алиби. Замечаете? Брат подтвердит! Знаем мы, как делается такое алиби. Злой он и очень мстительный. Этот Павлюченков. За обиду может жизни запросто лишить. А я помню, вы сами всегда говорили, что убийство вызревает на навозной куче быта!

После допроса, отказавшись от предложенного мне шашлыка, я поехал домой. Было около девяти вечера, в прокуратуру заезжать не стал и через каких-то двадцать минут благодаря пустынным к этому часу улицам был уже дома. Вспоминая ароматное, зажаренное на углях мясо, которое так решительно отверг, я достал из холодильника опостылевшие безвкусные сосиски. Бутылка прохладного пива, иногда две обычно примиряли с этим продуктом. И в то же время, даже сейчас, за ужином, из головы не выходили мысли об убитом Корнееве, о его жене, их взаимоотношениях…

Выйдя на балкон, снова вспомнил, что бросил курить. Я живу на окраине Юго-Западного района. Мои окна выходят на объездную дорогу и простирающийся за ней лес. Вдыхая сгустившийся к вечеру и напитанный влагой лесной аромат, я глядел на проносящиеся огни автомобилей, на длинную цепь высоких фонарных столбов, своими огнями уходящих в бесконечность, а точнее, в сторону соседней Перми. А ведь неспроста в моём сознании вот эта взаимосвязь: труп Корнеева и его жена. Есть, видимо, много деталей в этом деле, которых я ещё не осознал, но которые исподволь указывают мне на эту взаимосвязь. Все свидетели утверждают о наличии между ними конфликта. При этом у Корнеева была любовница…

– Что вам любовница моя покоя не даёт, а? – сказал Корнеев. – А что если у моей вдовы был любовник? Думаю, вы поняли мою мысль.

Да, подумал я, а вот это вы, господин следователь, совсем как-то упустили!

Валентина как чувствовала, что я начинаю злиться, не имея возможности связаться с ней. Только зашёл в свой кабинет, как раздался телефонный звонок.

– Так вот, Иван Иванович! Я воспользовалась той информацией из записных книжек Корнеева, которую ты мне дал. И нашла…

– Любовника его жены? – попытался угадать я.

– Всё вам, мужикам, любовники жены мерещатся! Не любовника нашла, а его компаньона в Челябинске. Я ведь в Челябинск сгоняла!

– В Челябинск сгоняла? Это хорошо! – сказал я. – Только как соберёшься в следующий раз сгонять куда ещё – не забудь мне об этом сообщить. Договорились? А теперь приезжай, расскажешь подробнее. Или нет, я через час собираюсь в Сбербанк. Поэтому встретимся в Зелёной роще. Захвати всё, что наработала в Челябинске.

Я уже знал, что в пользовании Корнеева был банковский счёт в Ленинском отделении банка. На этот счёт регулярно поступали в разовом порядке внушительные суммы, которые обычно недели через две-три снимались. Меня заинтересовал апрель 2000 года. Непосредственно перед убийством Корнеев снял со счёта два миллиона рублей. А утром 20 апреля был убит. Логично было бы предположить, что именно эта сумма и была похищена. Требовалось официальное подтверждение банка об этой финансовой операции.

Поговорив с Валентиной, я встал из-за стола и подошёл к окну, выходившему в тихий двор. Взгляд скользнул по автомашинам, теснившимся на уже позеленевших от подрастающей травы и одуванчиков газонах, и упёрся в очередь к нотариусу в соседнем здании. Вот кому сейчас раздолье – нотариусам! Народ кинулся совершать разнообразные сделки. Наживает капитал. Становится собственником. «Какая же крылась сделка за этими деньгами? – думал я. – И кто мог о ней знать?» Информация, которую Румянцева получила в Челябинске, могла бы многое прояснить.