Реципиент в душе, примерно около получаса, стабильно шумит падающая вода, операция «Иприт» запускается ввиду отсутствия сдерживающих причин. Когда-то, примерно в это же время, отчаянные в своей решимости полки строились на Сенатской площади. Волнение захлёстывает участников вакханалии и передаётся кончикам пальцев. Уже заготовлена дымовая шашка и доставлена под дверь душа. И принесён не знающий пощады, отыскан единственный на всю комнату, безобидный только с виду перочинный ножик. Приятели танцуют «в предбаннике», как у двери деревенского туалета группа прапорщиков на пивном пикнике.

Вот тут-то и падает фальстарт. Лезвие ножика бесшумно врезается в замочную скважину и намертво блокирует двухбородочный ключ. Дымовой патрон кладётся под дверь, и внушительная щель, словно того и ждала, жадно поглощает клубящуюся ленту.

Долгие минуты скрывают за шорохом воды титаническую борьбу за живучесть, одного, в замкнутом отсеке, что и не снилось другим на стенде, имитирующем аварию на подводной лодке, минуты подлинного героизма, достойные чести настоящего офицера флота. Изредка, всё реже и реже, лязгает ключ в попытке открыть дверь.

Это уже не игра! Это не твои товарищи, комсомольцы, бросили тебя в каменном мешке, погибать в едком тумане! Я там, рядом с тобой, друг, я также приник к самому полу, прижался ртом к выщербленной коричневой плитке, ловя последние молекулы кислорода. В последнем усилии рука тянется вверх, к замку, и… ключ проворачивается! Распахнув дверь, ты уже на ногах. Что могло бы остановить центнер молодых мышц, летящий на пикадоров? Ничто… Если бы это не были советские студенты, будущие изобретатели и рационализаторы социалистического производства. Что мы знаем о корриде? О смертоносных орудиях умервщления быка? Пики? Шпаги?

Не угадали. Одна на всех стеклянная пивная кружка. Когда все охотники врассыпную мчатся по коридорам, спасаясь от разъярённого вепря, только один остаётся прикрывать отход. Не самый выносливый, подкованный в карате и шашках, нет. Такой же субтильный, как и все.

Так же бывало, вылетаешь на всех парах, несёшься как весенняя вода из носика садовой лейки, к примеру, на свидание, готовый осчастливить собой весь белый свет, а судьба-то приготовила тебе коварный эндшпиль.

Витязь «без тигровой шкуры» готов расшвырять жалких псов, расплатиться за напрасные томления духа и плоти. Но для начала покинуть газовую камеру. Он вылетает самодельной пробкой из бутылочки тархуна, с каплями конденсата на могутных цвета варёного вепря плечах на оперативный простор, и сшибается с полной кружкой ледяной воды, летящей в промежность.

Лёнька не был поклонником контрастного душа, и в его глазах 0,5 л бодрящей водицы выглядело как ведро кипятку. Рык раненого зверя заставил содрогнуться обидчиков и за углом, и обратил в бегство.

Не взирайте, да не взираемы будете… Голый Лёнька летел по коридорам и шлёпал босыми подошвами по лестницам, нагнал одного химика, сграбастал в охапку, поднял, и, как Кащей, повлёк на место преступления. Держа на груди, словно курёнка, он ступил под душ, даже не ощипывая добычу.

Так активно отдыхали люди, лишённые бумажных книг и Интернета.

Надежды юношей питают, отраду старцам подают

«Я был говорящей, мыслящей оболочкой, облачённой в кольчугу крепких мышц, а внутри меня кишели прожорливые смертоносные бактерии. Бесчисленные микроскопические интервенты, применившие коварную анестезию, т.к. я ничего не чувствовал. Я никогда не превращусь в монструозного оборотня, паука, щёлкающего хищными жвалами, но человеческого – внутри – остаётся всё меньше. Я часами вышагивал по булыжным мостовым, поверяя гибкость ног и подвижность торса, всё отменно функционировало. Я не монстр, но я – почти робот. Прикидывал, как сообщить ma belle о смертельном диагнозе. Случай представился сам собой.»