Марков встряхнулся, глянул через плечо и… дал деру.

Очень быстро он бежал. Или время для них шло по-разному? Колька видел с отчаянием, что расстояние между ними не сокращается, а, наоборот, все больше увеличивается.

Оставалось надеяться на свою выносливость и на то, что Марков не знает местности. Надо было просто бежать за ним, не выпуская из виду. И если он живой человек, то все равно выдохнется.

Они неслись по пустым кварталам, где домов не было, одни остовы, развалины да гнилые дровяные сараи. Марков несся без тени усталости, но было видно, что он как бы понятия не имел, куда податься – то в одну сторону бросится, то в другую, напарываясь то на тупики, то на внезапные стены, на другие препятствия. Если он так будет соваться, то ухнет в выгребную яму, и тогда в одиночку его оттуда не вытащить, факт.

Или же он все-таки искал что-то?

Тем временем дистанция между ними сокращалась. Пару раз, срезав путь, Колька его чуть не сцапал, но Марков, легконогий и в казенных новеньких ботинках, снова оторвался.

Кстати, о ботинках. Чертова подошва все же отлетела. Некоторое время Колька пробежал, волоча за собой и подметку, и портянку, потом запрыгал на одной ноге, сдернул тряпку и только потом сообразил, что собирается бежать босым по земле, из которой черт знает что может торчать. Не было времени ни соображать, ни пугаться за свое здоровье, ведь деньги вот-вот пропадут пропадом. А «дефективный» мелькал меж деревьев и был так тощ, что терялся за стволами, и Колька боялся упустить его из виду.

«Ничего, не уйдет. Некуда ему скрыться, не зная дороги» – и это было справедливо, ведь впереди уже заканчивалась полоса леса и начинались железнодорожные пути, отводы, где формировали грузовые составы. Там полно народу, Кольке стоит только крикнуть – сразу люди сбегутся и помогут поймать беглеца… Он уже предвкушал, как поддаст ему раз-другой.

Тут поднялся ветер, в небе грохотнуло, правда, еще далеко, как бы разминаясь. Марков тем временем сгоряча взлетел вверх по гравию, по крутому откосу, но тотчас взревел паровоз – и «дефективный» шарахнулся в сторону, заметался. Но соображал он очень быстро и бросился туда, где над путями уже были перекинуты конструкции будущего мостового крана. Прыгнул, ни секунды не колеблясь, ловко, по-кошачьи цепляясь за металлические скобы, проворно полез вверх.

Колька, пусть и разгоряченный погоней, ужаснулся – куда же он, дурак? Гроза же на подходе! И отчаянно завопил:

– Слезай! Дурак, слезай!

Но все бесполезно. Марков упрямо и ловко карабкался все выше, причем очень ловко, будто земля не тянула его к себе. Колька понял: если парень сейчас доберется до верха и перебежит пути, то не факт, что кто-то успеет встретить его на той стороне, кричи не кричи. И по земле за ним не поспеть – чертовы поезда идут плотно, без просвета, и это не пассажирские, которые можно пробежать насквозь по тамбурам, все грузовые.

Он, наконец, решился, плюнул на все и полез следом.

Тут загрохотало еще громче и ближе, сразу хлынул ливень.

Все, голой пятке кранты. Она, вся сбитая, стертая, истыканная невесть чем, теперь еще и скользила на мокрой конструкции, а следом за ней начали скользить и ладони. И когда это происходило одновременно, сердце ухало, казалось, что он уже срывается, вот-вот слетит вниз или на покатые мокрые крыши вагонов, чтобы тут же скатиться под колеса… Было страшно до чертиков, но Марков лез и лез, и Колька не мог отстать, просто старался не смотреть вниз. А на земле уже сбегался народ, все кричали и матерились. «Дефективный» добрался до моста, перекинутого над путями, пробежал по нему довольно далеко – и тут вдруг опомнился, замер, завертел головой и намертво вцепился в балку.