Декабрь стучит в окошко веткой,

в домашний быт загнал людей,

в корсет зажал грудную клетку,

ведет себя как туз бубей.

Гадаю на кофейной гуще

и по узорам на стекле

и нашу встречу в день грядущий

ваяю методом ре-кле*.

А мысли вьются, как стрекозы,

и зависают над тобой.

Декабрь разводит жизни прозу

в цвет акварели голубой.

*режу – клею.

Завалило снегом, забуранило,

зацепило струны, порвало,

и неосторожно сердце ранило,

если б не волшебное перо,

Если бы не Бога Слова родшая

и Ее честные образа.

У моей земли судьба похожая,

у меня теперь Ее глаза.

Мир – вертеп, в нем ясли Жизни теплятся

у животворящего огня.

Застилает чистотой метелица

новые дорожки для меня,

Ветры песни плачут колыбельные,

звезды ночью сказки шелестят,

чувства в сердце зреют запредельные,

Ангелы, как бабочки летят.

Может, снег, а может, перья белые

иль пыльца от эфемерных крыл?

Все дела (ну, что бы я ни делала!)

словно месяц рогом зацепил…

Я потянусь к нему рукою,

а он подставит мне крыло.

Чуть гладь души обеспокоя,

я подниму с земли все зло,

что принесла когда-то людям,

иль не смогла одна поднять,

и полечу… и будь что будет…

Я так хочу тебя понять!

Жизнь – дар бесценный и желанный,

жизнь, как отчаянный прыжок…

Люблю тебя, журавль мой странный.

Спасибо, Ангел, что зажег.

Не ходи за мной на берег:

Заморочу, закружу.

Не спасет тебя оберег

И молитва на крыжу

В лабиринтах заблудиться

Легче легкого душе.

Коль душа твоя не птица,

Не взлетит на вираже,

Забуравится в потемки

И под спудом у земли

Не поймает лучик тонкий —

Зов моей шальной любви.

Лабиринты, лабиринты

Да белесая вода…

Коль не покорил Хибин ты —

Не ходи за мной туда.

Если мне придет охота

Отказаться от работы

И начать баклуши бить,

Я смогу тебя любить.

Если дом твой полна чаша,

Медом я его помажу —

Век не выйдешь за порог,

Не отклеешь сладких ног.

Стану маслом растекаться,

Чтобы мог как сыр кататься,

Только б вынесли полы,

Не сломились до поры.

Коль придется мне по нраву

Эта сладкая забава,

Я от счастья понесу

Пацана и дочь-красу.

Ох, и ждут тебя расходы,

Чтоб не выросли уроды,

Чтоб жена хотела печь

И по дому маслом течь.

А покуда я с работы

Возвращаюсь с неохотой,

Ты покрепче дом руби,

В пачки складывай рубли.

Я смотрела на луну

Полную да сочную.

Я валялася во льну

С думой непорочною.

Рядом миленький лежал

И смотрел значительно.

Не стерпел, поцеловал.

Ну, очень впечатлительный!

Я ему: «Смотри, луна

В небе, как горошина».

Он мне: «Может без ла-ла

Сладим по-хорошему?»

«Без ла-ла оно скучней.

И потом, миленочек,

После этаких затей

Не было б пеленочек!»

Ох, и сделался испуг,

Точно мил беленами

Переел и взгляд потух,

Охолонул членами.

Но, подумав, изменил

Мил свое решение.

На лице изобразил

Гневное волнение:

«Аль не видишь ты во мне

Мастера умелого?..»

Мы любились при луне

Аж до утра белого.

Нынче вон опять луна —

Полная красавица.

Я в дочурку влюблена.

…Мастер тоже нравится!

Не уходи.

Прошу тебя, еще мгновенье

Задержись со мной.

Не дай остыть cмятенью чувств,

Безумству хаоса не дай придти в порядок.

Застывшей формы холодок…

Вновь в ожидании скульптурой

Без мастера беспомощно замру я

И обернусь пробелом между строк.

Ликую, волнуюсь, печалюсь, страдаю,

Себя ощущаю потерянной в Рае.

В летах и зимах

Неугосима

ЛЮБОВЬ.

Мой будний день,

Но день с тобой прекрасен, как строка сонета.

День праздничный, но без тебя,

Подобен кляксе в томике стихов.

Но я иду к тебе навстречу,

Нам на пути не разойтись.

Я так волнуюсь за тебя, не оступись.

Темно вокруг, но я тебя замечу.

Настанет день.

Вернется свет, тепло растопит глыбы льда.

По мановению луча наполнят звуками

Сознанье птичьи хоры.

И, разрушая наговоры,

Вновь оживет моя душа.