черный ворон, безбожный половчине.
Гзак бежит
серым волком,
Кончак ему след правит
к Дону Великому.
ПЕСНЬ 5
На другой день очень рано
кровавые зори свет возвещают,
черные тучи с моря и́дут,
хотят прикрыть 4 солнца,
а в них трепещут синии молнии,
быть грому великому,
идти дождю стрелами
с Дону Великого.
Тут и копьям приломаться,
тут и саблям настучаться
о шеломы половецкие
на реке на Ка́яле, у Дону Великого.
Припев. О Русское войско!
уже не за Валами теперь.
Вот ветры, Стри́божьи внуки,
веют с моря стрелами
на храбрые полки Игоревы;
земля гудом гудит, реки мутно текут,
пыли поля прикрывают,
стяги глаголют:
половцы и́дут от Дона и о́т моря,
и от всех стран – русские полки оступили.
Дети бесовы
кликом поле прегородили,
а храбрые русичи,
преградили червонными щитами.
ПЕСНЬ 6
Ярый Тур Всеволод!
стоишь на обороне,
прыщешь на войско стрелами,
гремишь о шлемы мечами священными.
Куда Тур поскачешь,
своим золотым шлемом посвечивая,
там и лежат
язычников головы половецкие.
Посечены саблями калеными
шлемы аварские
от тебя,
ярый Тур Всеволод.
Какая рана дорога, братья,
забыв о чести и жизни,
и граде Чернигове,
отчем златом столе,
и своей милой страсти,
красной Глебовны
свычаи и обычаи?!
ПЕСНЬ 7
Были сечи Тро́яна,
минули лета Яро́слава,
были битвы О́льговы, О́льга Свято́славлича, —
тот ведь Олег мечем крамолу ковал,
и стрелы по́ земле сеял.
Вступит в златой стремень
в граде Тьмуторокане,
тот же звон слышал
давний Великий Яро́славов сын Всеволод,
а Владимир по все утра
уши закладывал в Чернигове.
Бориса же Вяче́славлича
слава на суд привела,
и на Ка́нине
зеленый судный ковер постлала
за обиду О́льгову, —
храброго молодого князя.
С той же Ка́ялы
Свя́тополк по се́че взял
отца своего
между угорскими иноходцами
ко святой Софии к Киеву.
Тогда при Олеге Гориславличе
сеялись и растили усобицами,
погибала жизнь Даждьбожия внука,
в княжьих крамолах
века человекам сокращались.
Тогда по Русской земле
редко бойцы пашен кричали,
но часто вороны граяли,
трупы себе деляще.
И галки свою речь говорили,
желая полететь на захребетное.
То было в те битвы и в те войны,
а такой битвы не слыхано.
ПЕСНЬ 8
Спозаранок до́ вечера,
с вечера до́ света
летят стрелы калёные,
гремят сабли о шлемы,
трещат копья священные
во́ Поле враждебном
среди земли Половецкой.
Черна земля
под копытами
костьми была засеяна,
а кровию по́лита, —
печалью взошли
по Русской земле.
Что мне шумело,
что мне звенело
давеча рано пред зорями?
Игорь полки заворачивает,
жаль ведь ему
милого брата Всеволода.
ПЕСНЬ 9
Билися день, бились другой,
третьего дня к полуденью
пали стяги Игоревы;
тут и братья разлучились
на бреге быстрой Ка́ялы:
тут кровавого вина недостало,
тут пир закончили
храбрые русичи.
Сватов напоили,
и сами полегли тут
за землю Русскую,
никнет трава горестями,
и Древо с печалью к земле преклонилось, —
уже ведь, братья,
невеселая година встала,
уже пустыня силу прикрыла.
Встала обида
в силах Дажьбожья внука,
вступил Девою
на́ землю Тро́яна —
всплескала лебедиными крыльями
на Синем море,
у Дону плещучи, —
пробуждая жизни времена.
ПЕСНЬ 10
Усобица князьям —
на поганую погибель,
ибо молвят брат брату:
вот мое, и то – мое же;
и начнут князья про малое:
вот великое, сказывать,
и сами на себя крамолу ковать,
а язычники со всех стран
нападают с победами
на́ землю Русскую.
Припев. О, далече зашел сокол,
птиц бья, к морю!
А Игорева
храброго полку нé́ воскресить:
за ним крикнул плач,
и вопль понесся по Русской земле,
дым беды
мыкая в пламенном роге, —
Жены русские
восплакались, так крича:
«Уже нам своих милых воев
ни мыслию смыслить,
ни думаю сдумать,
ни очами соглядеть,
а злата и сребра
ни мало того погубить нам». —
И встонал, братья,
Киев печалью,
а Чернигов напастьми,