Он оборачивается, бросает взгляд в оба конца коридора и потом быстро бежит от двери к кладовке. Я смотрю, как он роется там, пока, наконец, не вытаскивает то, что искал, – бейсбольную биту. Вздымает ее на плечо и выпячивает грудь.

– У тебя соображалки не хватает понять, что Мисс Липпи весит не больше шести фунтов[11], и ты готов биться с ней металлической бейсбольной битой, правда? – спрашиваю я, забираясь в постель и уютно располагая рядом с собой Ролло.

– Холодные, мертвые глаза, Дженни! Сколько раз тебе толковать? Тебе вроде как и Сатана не страшен! Он хочет сожрать твою душу! – громко шепчет он, крадучись обходя комнату и нервно заглядывая за тумбочки и под кровать.

– Это просто маленький котенок, Дрю. – Я вздыхаю, а он держит путь в ванную.

Слышу, как вода полилась в раковину вслед за руганью: Дрю промывает полученные царапины. Спустя несколько минут он возвращается в спальню, крепко прижимая к груди биту.

– Этот маленький котенок только что пытался сожрать меня, как рыбку. Хочешь, я вниз схожу и принесу тебе какое-нибудь оружие? Для тебя – готов всецело. – И на полном серьезе сообщает: – Я храбро встану на пути гнева человекоубийцы, чтоб быть уверенным: сегодня ты сможешь спать спокойно. – А потом принимается бормотать шепотом себе под нос: – Наверно, в первом ящике на кухне слева найду столовый нож поострее, если пораньше слиняю и останусь под прикрытием, пока не смогу вернуться в казарму без риска очередного нападения.

Когда он начинает говорить, как его отец, я понимаю: Дрю умом тронулся.

– Дрю, перестань! Мне не нужно никакое оружие, и ты не отправляешься ни на какую хренову войну. Черт побери! Ты ж не собираешься и впрямь спать с бейсбольной битой, а? – спрашиваю его, когда он лезет под одеяло, все еще прижимая к себе биту.

– Именно так. Именно. Не могу позволить этой твари терроризировать нашу семью. Я ложусь в постель вооруженный и готовый защищать людей, которых люблю, любой ценой. Ты не видела, какое зло было на морде этой твари, когда я, поняв, что бросил ее в сугроб, быстро открыл дверь, чтобы забрать ее. Дженни, она полетела! Поднялась из снега и, едрена-мышь, ПОЛЕТЕЛА на меня! В глазах ее смерть стояла. Сама вся в снегу, пена вокруг пасти. Зуб даю, и глазищи у нее были красные, – бормочет Дрю.

Я и не думаю отвечать на безумства, вылетающие у него сейчас изо рта. Только-только я отвернулась и решила вовсе не обращать на него внимания, как он, охнув, вскакивает в постели.

– Ты слышала? – шепчет до того тихо, что я едва слышу.

– Что слышала? – спрашиваю.

– Шшшшшшшшшшш! Слушай, – хмурится он.

Я раздраженно вздыхаю и вслушиваюсь в то, что Дрю, как ему показалось, слышал. Уже рот открываю, чтобы сказать ему, мол, пора вырасти, когда – слышу. Голову склонила, силясь сообразить, что это за чертовщина. Звучит почти как искаженный женский голос. Типа, может, мы внизу телевизор включенным оставили или еще что.

Голос громче звучит, типа приближается. Точно женский голос и звучит как у девчушек из какого-то телешоу: «Впер, ты ж понимаешь! Впер, о боже мой! Впер, по полной отпад!»

– О боже мой, вроде похоже на «Призраков минувшего Рождества», а? Уж не мы ли это, раз в восьмидесятые родились? Но то ли это «Минувшее Рождество», то ли «Рождество возвращается в будущее»? Я не желаю видеть, как мое возвращается в будущее! Я не готов! – тихо хнычет Дрю.

Пихаю его локтем в бок:

– Тсссс!

Что за чертовщина там у нас в коридоре?

Выжидающе замираем, и теперь я немного рада, что Дрю решил захватить с собой в постель биту. Не думаю, что бита на призрак подействует, но, по крайности, Дрю не соврал, пообещав сделать все, чтоб защитить нас.