– Пиздец… Суки старые, кошёлки поношенные, заехал, блядь, в гости… – приговаривал он в промежутках между рыданиями. Он в очередной раз дёрнул копытом, уже не пытаясь освободиться от кандалов, а просто выражая своё бессильное негодование. Закрыв глаз руками, он попытался успокоиться. Стоило поспать и набраться сил, что-то подсказывало чёрту: завтра его опять поведут в баню…

Несчастного чёрта выжали как лимон, пытались накормить после, но он находился в таком состоянии, что не смог даже есть. А ведь и зря: спать на пустой желудок – плохая привычка, так и похудеть недолго. Слаг жалобно проскулил и лёг на кровать, поджав колени и натянув на себя простыню, накрылся с головой. Так он ощущал себя чуточку безопаснее, хотя о какой безопасности можно говорить, когда твоя нога пристёгнута цепью к полу. Хрюкнув раз-другой, бедолага таки уснул. Ночь была беспокойной, Слаг то и дело вздрагивал и выпучивал глаз во тьму, ожидая что за ним уже пришли, но, убеждаясь в обратном, вновь засыпал.

С рассветом пленник проснулся, проклятые петухи орали, как будто их драли черти. Входные двери по-прежнему были закрыты, но во дворе уже слышалась какая-то суета. Откинув простыню, Слаг встал с кровати и, подойдя к стене, посмотрел в окно. Там он увидел насильниц. Сегодня их было ещё больше, они накрывали стол во дворе и, кажется, сооружали огромную кровать с балдахином.

– Вот суки… – простонал пленник, понимая, что он, выходит, никуда не сбежал, а только встрял в ещё более глубокую жопу! Артур – босс – его бы просто убил, и всё – конец мучениям, тут его будут пытать долго и задорно, откармливать и снова высасывать как паук свою жертву. – Нет! Нет, блядь! Надо бежать! Надо бежать! Но как?! Думай, думай, Слаг!

Чёрт погрузился в раздумья, и когда открылись двери его тюрьмы, внутрь вошли конвоиры и сопроводили за стол, а затем и на кровать, он не слышал их, не чувствовал вкуса пищи и удовольствия сытости, стерпел надругательство над собой и смиренно вернулся в свою камеру в отдельном просторном доме.

Минул второй и третий день, так прошло целых пять, пять невозможно тяжёлых дней, каких ещё не знавал Слаг, а на шестой день с самого утра, не считая истошного крика петухов, за окном стояла тишина. Вчера вечером пленнику удалось украсть заколку у одной из гадин, пользовавших его. И хотя Слаг понятия не имел, поможет ли заколка открыть замок, он очень хотел в это верить, ведь у него ещё осталась надежда спастись от этой грязной любви.

Обломав когти и расцарапав пальцы в кровь, Слаг всё-таки открыл злосчастный замок на кандалах и бегом бросился к окну, укрывшись под подоконником. Медленно и осторожно высунулся из-под него и уставился на безмятежный двор с пустым на этот раз столом и пыточным эшафотом со снятым балдахином и простынями: «Где же вы, гадины? Прячетесь? Поджидаете, пока несчастный Слаг попытается бежать, чтобы поглумиться? А вот хрен вам!»

На четвереньках пробежав к другому и следующему окну, он так и не смог никого углядеть. Казалось, будто за окнами на самом деле никого не было. Замерев у двери, Слаг сделал пару глубоких вдохов и толкнул её. «Заперто! Вот суки!» – испуганно подумал пленник и вмазался плечом в препятствие – не помогло. Впрочем, он и не рассчитывал на успех с первого раза и продолжил с разгона биться в двери. С четвёртого попадания засов вылетел, а следом и чёрт из своей светлицы. Голый, перепуганный и отчаянный герой увидел на бельевой верёвке висящий сарафан хозяйки и, хотя наряд не подходил Слагу ни по размеру, ни по фасону, тот быстро напялил его. Помчавшись прочь с проклятого тюремного двора, чёрт беспрепятственно добрался до калитки и выбежал за неё. Слаг мчался по улице, вздымая копытами грязь и плача от радости.