Я замираю на пороге дома, с раздражением ослабляю удавку галстука. Юля тихо добавляет:

— На пару минут…

— Говори. — бросаю снисходительно, обернувшись, и встречаю её взгляд.

На мгновение чудится, будто в потухших карих глазах мелькает искорка злорадства, но наваждение исчезает так же быстро, как появляется. Юлия, худенькая, невысокая, прекрасно выглядевшая в свои сорок, маленькими шажками подходит ко мне и мнется, тянет время. Маленькой ладошкой откидывает со лба непослушные пряди светлых волос.

Когда-то (в прошлой жизни, наверное), мне нравились жгучие брюнетки.

Сколько же минуло со дня нашего знакомства — шутка ли, уже двадцать лет. Юля старше на два года, но меня это никогда не волновало. Я встретил её накануне ухода в армию, на вечеринке у друзей, девушку с золотой косой и бездонными темными глазами. Она была застенчивой тихоней, и почему-то я не сомневался — она меня дождется.

Дождалась. А потом завертелось — учёба в престижном ВУЗе, блестящее начало карьеры в одной из самых успешных компаний отца, свадьба. Я работал двадцать часов в сутки, а Юля была моим верным оплотом семейного очага. Она не любила светские рауты и шумные праздники, тихо сидела дома, готовила мне ужины и вязала. Вязание было её страстью, и я порой снисходительно посмеивался, заставая жену со спицами в кресле — качалке.

У её ног лежал весь мир, открывались все грани сытой жизни, а она предпочитала убивать время, разбирая в журналах схемы петелек и крючочков. Пожалуй, чувство к этой тихоне угасло уже много лет назад, но я задумался об этом только недавно. По сути, жил с Юлей ради сохранения собственной репутации, ибо сплетни и газетные шушуканья для меня, как для нынешнего мэра городка, были нежелательны. Да, черт возьми, я сумел запрыгнуть на вершину благополучия благодаря своему незаурядному уму и смекалке, и покидать лакомый пост в мои планы не входило до следующих выборов.

А может быть, и после...

— Обещай, что не станешь ругать Полинку. — начинает издалека Юлия, положа руку на мое плечо, и легонько сжав. — она не виновата, Денис, правда.

Чёрт, начинается… Машинально смотрю наверх, словно приемная дочь может материализоваться из воздуха, чтобы подтвердить — не виновата. Линку мы удочерили в младенчестве, о том, что для неё — не настоящие родители, девчонка знала лет с девяти. Как-то услышала наш спор, когда я неосторожно высказался, мол, все проблемы от того, что мы даже не представляем, какие у неё гены, и почему она постоянно так агрессивна по отношению к окружающим. Конечно, была истерика, у Юльки случился впервые нервный срыв, кое-как этот конфликт замяли.

Но Полина озлобилась еще сильнее, и теперь при каждом удобном моменте старалась всё делать наперекор воле родителей.

— Что она опять выкинула? — недовольно морщусь я, глядя жене в глаза.

— Аллочка… Уволилась. — сокрушенно сообщает Юлия, со вздохом прикусив губу. — Полинка не смогла выучить заданные сольфеджио, они поссорились, и Алла заявила, что больше не намерена преподавать Лине уроки музыки.

— Так разберись с этим сама. Найми другую учительницу. Мне пора ехать, сегодня выступаю с поздравительной речью в спортивной школе. — я мимолетно гляжу на наручные часы, и небрежно, неохотно чмокаю Юлю в щеку. — буду поздно, ужинайте без меня.

На улице морозно, зима в этих краях лютая и наступает рано, порой неожиданно. В октябре бывает чуть не бабье лето, и вдруг — завалы снега, метель, и холода до самого апреля. В нынешнем году сугробов не навалило, на дорогах наледь, грязная слякоть, а ветер пронизывает до костей. Канун Нового Года предвещает настоящую бурю — с утра хмурится небо, провисая под брюхатыми снегом тучами, и я, подняв воротник пальто, спешу к машине.