— Вы не дали мне времени, чтобы одеться. — лепечу в ответ, и, осмелев, перебираю кончики его волос.

Мягкие наощупь, шелковистые пряди. Вот бы зарыться в волосы ладошками, пропустить сквозь пальцы. Наверное, и на груди у него они такие же приятные, щекочущие, и там, ниже, тоже… Ну, что за дурацкие, грешные, несвойственные мне мысли?

— У тебя ровно десять минут, чтобы привести себя в порядок. — приказывает Господин, подтолкнув меня куда-то, и я ощущаю ступнями холодный мрамор пола. — если не явишься к завтраку вовремя, пеняй на себя.

Угроза? Накажет за непослушание? Или он просто приверженец строгой дисциплины в доме? А вдруг Денис нарочно это затеял? Он полон противоречий, я никак не могу разобраться, как с ним держаться. То дразнит, то откровенно разглядывает, но чаще вот так же неоднозначно на что-то провоцирует, заставляя теряться в догадках, что меня ждет.

Я дрожу, неверными шагами двигаясь впереди мужчины. Он направляет меня, крепко обнимая со спины, и безошибочно ориентируется в замкнутом темном пространстве. Горячность его касаний будоражит, я тяжело дышу, как после забега. Выныриваем в тот же лабиринт коридора, где расположены спальни, полотенце, заледеневшее, обматывают вокруг меня, и вот я уже одна, у двери своей комнаты, в изломанных чувствах и сгорающая от неопределенности происходящего. 

***
К моему облегчению, Денис уже уехал, когда я появилась в столовой. Ещё одной встречи с ним за столь короткий промежуток времени я бы не выдержала. Если он стремился меня запугать, у него это получилось качественно. Не сказать, что у меня тряслись поджилки, но странные чувства Забродин во мне вызывал точно. 
 
Познакомься мы при других обстоятельствах, наверное, я бы держалась увереннее, а теперь меня мучили противоречия — страх, дикое желание сбежать из этого дома, и, что ещё хуже — я испытывала влечение к Денису. 
Он разбудил во мне непонятные ощущения, и с каждым нашим столкновением словно заявлял права на моё тело. 

Это было одновременно страшно и волнующе. Я, как мотылек, попалась в его сети, и барахтались в них, беспомощная и покорная...

— Он со всеми так. — вырывает меня из липких размышлений голос Полины. — вечно всеми командует, подавляет волю. Ты боишься его? 

Я делаю глубокий вдох, продолжая пальцами показывать ей нужные клавиши на черном рояле. Девочка без всякого интереса наблюдает за мной, сидя рядом.

— Ты говоришь о своем отце? 

Она мимолётно смотрит мне в глаза, и презрительно усмехается.

— О ком же ещё! И он мне не отец! 

У Полины очень сложный характер, она колючая и нервная. В доме я пока первый день, но успела заметить, что атмосфера здесь напряжённая, несмотря на то, что Юлия и Денис обращаются с дочерью довольно спокойно. 
Правда, Забродин строг с ней, но в этом нет ничего противоестественного. У Полины как раз тот самый возраст, когда необходимо проявить твердость во всех отношениях. 

— Почему ты так считаешь? Ведь он воспитывает тебя и любит.  

— Любит, ага. — фыркает девчонка, тряхнув темно–русыми волосами. — ты откуда это знаешь?! Видела сама, как он вчера на меня орал. 

Может, мне не стоит вмешиваться? Ни к чему раззадоривать девочку. И вообще, с какой стати я вдруг кинулась защищащь Забродина?! Моё дело — преподавать музыку, а не совать нос в чужие семейные проблемы. 

— Попробуй повторить композицию. — меняю я тему, улыбнувшись Полине, и кладу её руку поверх клавиш. 

И неожиданно слышу то, отчего тревожно екает в груди: 

— Думаешь, он хочет, чтобы я торчала тут и разучивала эти идиотские ноты? — капризно очерченные губы моей ученицы кривятся в ухмылке, а взгляд пронзает насквозь, совсем не по-детски. — да он выгонял всех училок, то за непрофессионализм, то за опоздания на занятия, причин было куча. А виновата была я! Мамочка слова против ему боится вякнуть, в этом доме он хозяин. А тебя приняли на работу только потому, что он одобрил, догадайся с трёх раз — почему?!