Такой же двухметровый, мощный, только с иссиня-черными волосами и синими глазами, потому что он был рожден медведицей из Кадьяков и потому походил на этот род.

Он был всегда на взводе.

Всегда готов к войне и любым неприятностям, потому что они находили его и забирали память и разум, делая безвольной куклой в руках алчных людей…

…И это я отдал своего брата им.

Я превратил его жизнь в этот ад и теперь не мог помочь, что бы только ни делал.

После пребывания в человеческой лаборатории мозг Урана был подвержен гипнозу или какой-то другой ужасной вещи, которую невозможно было теперь выудить и стереть.

Стоило ему только услышать нужный сигнал — и он становился зомбированным и самым сильным на планете солдатом, выполняющим любые приказы свыше.

В такие моменты он не понимал, что делает.

Не помнил себя.

Не помнил нас.

Он становился машиной для убийства настолько идеальной и сильной, что с ним едва могли справиться даже мы с Плутоном.

Когда эта пелена спадала, он не мог вспомнить, что было ранее.

Лишь по крови вокруг понимал, что его использовали как оружие. Снова.

По этой причине Уран жил в этой глуши вдали от всех.

Даже от нас.

— Здравствуй, брат, — хрипло от нахлынувших эмоций проговорил я и махнул рукой, на что Уран кивнул в ответ и подошел ко мне, протягивая свою ладонь, которую я пожал с болью в сердце.

— Здравствуй.

8. Глава 8

— С Новым годом!

Уран нахмурился, не совсем понимая, что я имею в виду.

Он не слишком вникал в эти человеческие праздники, но кивнул в ответ, пробормотав скованно:

— Спасибо. И тебя тоже.

Повисло неловкое молчание.

Это Плутон был самым болтливым и озорным из нас.

Он всегда находил о чем поговорить и от чего похохотать, если только не был пьян и с очередной партией женщин.

Нептун тоже был компанейским и общительным.

Вместе с Плутом они могли болтать сутки напролет, не забывая при этом кушать.

А мы с Ураном были молчунами по природе и теперь смотрели друг на друга, прощупывая эмоции и то, что привело меня именно к нему.

Я всегда боялся ощутить в брате ненависть и недоверие к себе, хотя понимал, что именно эти чувства были бы самыми верными.

Они должны были стать моим проклятьем и наказанием за то, что я сотворил с ним.

Но брат по-прежнему верил мне.

И любил, как раньше, что отзывалось в моей душе тупой ноющей болью.

— Я пришел, чтобы ты наказал меня, Ран.

Уран свел черные брови, быстро и цепко просканировав меня с ног до головы, и кивнул в сторону того, что называл своим домом:

— Идем. Там поговорим.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и размеренно зашагал вперед.

Я шел за ним след в след, потому что иначе было нельзя.

Пространство вокруг дома было настоящим минным полем.

В самом прямом смысле этого слова.

У брата был повод не доверять никому и обезопасить себя, чтобы оставаться в ясном сознании и той памяти, что еще была не тронута никем.

Вокруг дома были расставлены хитроумные ловушки, в которые запросто могли бы попасть даже самые опытные военные.

В доме было так же холодно, как на улице.

На втором этаже, где болталась наполовину разваливавшаяся от времени деревянная лестница, не было окон и ветер гулял и завывал, отчего снежинки летели сверху.

А может, летели через дыры в крыше.

А еще здесь пахло кровью.

К счастью, какого-то животного.

— Кабан, — проговорил Ран, словно прочитал мои мысли, на что я чуть улыбнулся.

— Я думал, живности уже нет возле городов.

— Почти нет. Я сам удивился, когда его учуял.

— Сто лет не ел настоящего мяса, — пробормотал я, ощущая, как запах крови будоражит и отдается в теле искринками адреналина.

Были времена, когда мы жили в глуши непроходимых лесов.