Бьётся стекло, стонет металл. Вспыхивает пламя. Языками проносится по рукам. Суставы раскаляются, вены лопаются, кожа плавится. Кай хочет закричать, хочет позвать на помощь! Хочет прекратить неистовые муки! Его начинает трясти, сознание мутнеет, и он отключается. Когда просыпается, старается больше не шевелиться. Боль на время уходит. Перед глазами снова картина произошедшего. Жёлтый сигнал светофора, задувающий из окна холод. Лицо мужчины он помнит плохо. Кажется, тот был в тёмных очках. Кажется, с бородой. Алкоголь? Пиво или…виски? Он не разглядел. Машина? Это он запомнил. “Мэллоун” последней модели. Роскошь.

Перед глазами мелькает вспышка света, и к горлу подкатывает тошнота. Изо рта выплёскивается громкое гортанное бульканье, но вместо рвоты с уголка губ тоненькой струйкой стекает слюна. Тошнота и боль проходят, сменяясь жалостью к самому себе. На глаза наворачиваются слёзы. Кай хочет потянуться рукой и смахнуть их, но забывает, что не может этого сделать, и от этого становится только хуже. Тело воспламеняется, руку словно режет ножами. Слёзы льются из глаз, а он лежит в непроглядной тьме и ничего не может с этим сделать. Терпит боль, которой нет конца. Его снова начинает тошнить. Кай делает глубокий вдох и выдыхает. Снова вдох, выдох. Вдох, выдох.

**

Одетый в белую заляпанную рясу старик стоит на холме, опираясь на сухую узловатую трость. Его седые спутанные волосы развеваются на ветру, в полуслепых глазах стоят слёзы. Он вытягивает руку и указывает пальцем на Кая, пытаясь что-то сказать ему, с трудом проговаривая слова сухими потрескавшимися губами.

– Что ты хочешь сказать мне?! Не понимаю, что?! Выкрикивает вопросы Кай, но те утопают в пустоте безмолвного пространства.

За спиной незнакомца краснеет горизонт. С неба белыми хлопьями, словно снег, сыплет пепел. Мужчина тонкой дрожащей рукой поднимает трость и что-то рисует в воздухе, продолжая говорить, но как бы Кай не прислушивался, ушей его достигает только неразборчивый хрип.

Горизонт вспыхивает ярким пламенем. Земля вздрагивает и с громким треском ломается, вздымая ввысь облако пыли, камни и валуны. Кай теряет равновесие и падает. Прежде чем рухнуть в бездонную пропасть земных глубин, он улавливает обречённый взгляд старика. Слёзы скатываются по его щекам и застывают, превращаясь в стекло, которое с громким треском разбивается, рассыпаясь на тысячи маленьких осколков. Кай летит вниз, вопя во всё горло, но не слышит своего крика. Пламя обрушивается на него сверху, захлёстывает волной, и по глазам бьёт вспышка белого света.

**

Изо рта вырывается хриплый стон, капельки слюны стекают по губам к подбородку. Липкий пот покрывает холодное тело. Старик с пылающим горизонтом застыли перед глазами.

Что это было?! Мысленно выкрикнул Кай.

В последнее время сны его практически не тревожили, что было немудрено с его-то работой. Тут и подумать времени не остаётся, какие уж там сны? Но дело было даже не в этом. Дело было в том, что настолько реалистичных снов он ещё никогда в своей жизни не видел. Это было так, словно происходило на самом деле. Более того, он чувствовал, что в увиденном есть какой-то смысл. Смысл, который он почему-то понять не может.

Размышления прервал стук каблуков за стеной и неразборчивые голоса, которые постепенно становились громче. Пискнула электронная панель, свистнули двери.

– Операцию нужно начать немедленно. Потом уже будет поздно, – проговорил незнакомый мужской голос.

– Это слишком большая сумма, и найти её в такой срок…понимаете, это…– этот голос Кай узнал сразу. Это был голос его матери.