Их терема с высокими крылечками затейливой резьбой изукрашены. С белёными трубами, с тесовыми крышами, наличниками и балясинами* резными. Чем богаче боярин, тем выше и краше терем. На самом верху терема боярские спальни в башенке – хоромы под потолками сводчатыми, сказочными цветами расписанные. Внутри комнат столы и лавки парчой крытые, печи изразцовые. В иных теремах и невидаль заморская – зеркала имеются. На полу ковры персидские. И обязательно в тереме гридница есть просторная, где боярин с дружиною совет держит. И все их дела, и наказы разные в столбцах* прописаны. А ещё в гриднице пиры справляют весёлые да богатые. А окна в тереме слюдяные. Светло в нём. И самую светлую комнату так «светлицей» и зовут, боярыня здесь рукоделием занимается.

И подворье у боярина большое: тут и поварня, ледники, погреба и медуши, а ещё кладовые и зерновые ямы. И кузница есть и конюшня. А челяди полон двор, и всяк свою работу исполняет.

Люди среднего сословия: духовенство, ремесленники тоже в хороших домах проживают, однако дома их не такие богатые и подворья меньше, утварь попроще, в другом же мало отличия.

Избы свободных хлебопашцев куда меньше, одна всего в них горница. И о парче здесь разве только слышали. А смерды, рядовичи, и закупы живут в землянках. Свои орудия труда имеют, скот. Все жители вотчины так или и́наче трудятся не только на себя, но ещё и на боярина. И зовутся по его фамилии – воронцовские, по принадлежности к его землям.

На невысоком угорье расположилось небольшое поселение воронцовских свободных землепашцев, всего-то восемь изб. Долго выбирали мужики место для деревни. Сошлись на том, что лучше не сыскать, чем здесь, в излучине спокойной, богатой рыбой, реки. С одной стороны гора, с другой – река. По краям пашни и леса с множеством зверья. Тихо и привольно. Однако земля вокруг боярская или княжеская и только по наследству передаётся. И всяк, кто на ней живёт, платит дань боярину зерном из урожая или деньгами. Да ещё несколько дней в неделю работает на его землях, используя свои орудия труда. Таков закон.

Жили свободные хлебопашцы одной общиной, решая все дела, и верша суд все вместе, сообща. Зима 6877* года от сотворения мира по действующему календарю, года жалящего шершня, зело* была снежной и холодной. В зимнее время у людей, привыкших пахать и сеять, работы вдвое меньше, чем летом.

Летом, кроме пахоты, бортничают жители общины, дерут лыко на лапти, рыбалят, да вялят рыбу на зиму. Скот разводят: коней, коз, овец, коров. Чтобы и сыр сварить и творог. Собирают по лесам да болотам грибы, ягоды, и духмяные травы для супов и настоев. И огород с редькой и репой обиходить надо. А зимой в короткие дни заняты они охотой, добычей в основном медведя, в лесах боярских. Дабы заготовить шкуры на зимние шубы и шапки. Ловят зайцев и лис, куропаток и тетеревов, векшу*, да куницу быструю в силки и петли. А встретится вепрь* или лют*, тоже в добычу сгодится. Но, охотиться на них труднее, так как поодиночке они почти и не ходят, а больше всё – стаями. Вот и Ратибор, сын Горыни все дни по лесу бродит, зверя выслеживает. Азартен он, смел и ловок. Без добычи домой не возвращается.

«Может, повезёт, встретится сох*, тогда мяса на всю зиму хватит, и душенька моя, жёнушка довольна будет» – размышляет Ратибор, крадучись по глубокому снегу.

В минувшем годе обзавёлся он любушкой-женой. Взял за себя Велиоку, девицу четырнадцати лет. Увидал её во время прошлогодней жатвы хлебов. Попросил водицы испить. Подала ему девушка студёной воды в ковше. Лишь раз подняла глаза на Ратибора. Полыхнуло из глаз её нежным цветом фиалковым и опалило сердце ретивое мо́лодца. Не смог забыть он тот взгляд, неотступными мыслями о Велиоке изводил себя.