«Матерь Божья, останови его, не дай ему покинуть меня», – мысленно взмолилась она.

Мужчина чувствовал ее волнение и понял, что оставить женщину в таком положении будет просто подло.

– Хорошо, только на рассвете я должен уйти, – тихо проговорил он.

Погасив лампу, они долго молча лежали в темноте, слушая потрескивание дров в печи.

«Какой же я все-таки пентюх, – думал Арсений. – Красивая, нежная женщина ждет от тебя любви и ласки, а ты позорно празднуешь труса. Да любой мужчина на твоем месте давно бы обнял ее и осыпал поцелуями. Ну же, смелее», – приказывал он себе. Сердце молотом стучало в груди. Мысли путались. Он не находил слов. Язык, казалось, присох к гортани.

– Скажите правду, – вымолвила Ирина, – я вам нравлюсь?

– Да, очень, – хриплым от волнения голосом ответил он.

– Так идите же сюда, мой милый. Иначе я сейчас расплачусь, – прошептала она.

Он стремительно подошел к ней и попал в теплые объятия нежных и крепких рук. В комнате было темно, лишь отблески огня, пробивающиеся через щели в дверце изразцовой печи, бросали скользящие блики на потолок и стены. Там, за двойными рамами, где-то далеко слышались звуки винтовочных выстрелов. Изредка тишину нарушал топот запоздалого извозчика или конных патрулей.

– Ты божество, – вымолвил он, очнувшись от долгого поцелуя.

Ира, задохнувшись от сладкой неги, шептала лишь одну фразу: «Люби меня, люби меня!» Она целовала и покусывала его сильное тело и губы.

Устало откинувшись на подушки, они долго не могли заснуть. Лежали в блаженной темноте и беседовали шепотом.

– Оставайся со мной, – молила Ирина. – Довольно бегать по тайге. Ты хоть о своей жизни подумай. А что, если тяжело ранят или покалечат? Кто у тебя остался, кроме меня?

– У меня есть мать и две сестры, – ответил Арсений.

– Я знаю, мне Варя рассказывала. Ты пойми, Сенечка, мы можем уехать в Харбин, там у меня есть родственники. А затем вольны отправиться хоть на край света, подальше от этих жутких войн и революций. Я скопила кое-какие сбережения, кроме того, брат переслал мне часть родительского наследства, и его хватит, чтобы безбедно прожить полжизни. А если мы будем работать или откроем свое дело, то не пропадем нигде.

Арсений усмехнулся в темноте, вспомнив о своем кладе и доле, оставшейся от убиенного осведомителя. С этаким запасом на две жизни уж точно хватит и внукам еще останется.

Манящая мысль о семейном счастье, вдалеке от тревог и опасностей, стала исподволь овладевать им.

– Нет, – встрепенулся он, – пока не завершим активные боевые действия и не подорвем этот чертов бронепоезд, уходить из отряда нельзя.

Помимо людей плохих и никчемных в отряде есть и его друзья, товарищи, с которыми вместе прошел через столько опасностей. Их сейчас нельзя оставлять. Это будет равносильно предательству. Предложение Ирины все же прочно засело у него в голове.

«Сейчас не время, но на досуге надо все хорошенько обдумать», – успел подумать он, чувствуя, как любимая женщина перестала нашептывать ему сладкие грезы и вновь, приблизившись вплотную, стала требовательно оглаживать его тело руками. Последняя, мысль, мелькнувшая в голове перед тем, как он впал в любовное беспамятство: «Не проспать, подъем в пять утра».

Он знал, что его тренированный мозг, несмотря ни на что, разбудит его точно в это время.

«Боже, как она прекрасна!» – думал он, глядя в слабом свете свечи на едва прикрытое тело молодой женщины.

Он проснулся бодрым и свежим, словно не было любовного вихря и молодой необузданной страсти. Шелковистые каштановые волосы ореолом разметались по подушке. Чуть продолговатое лицо с немного курносым задорным носиком. Полуоткрытые зовущие губы и волевой подбородок с милой ямочкой. А тело – что за пропорции! Нет, это не Венера, а скорее охотница Диана со стройными крепкими ногами. Легкая и стремительная, в то же время твердая в решениях и готовая вступить в схватку с любым противником. Да, о такой спутнице жизни можно было только мечтать.