Тяжело дыша, мучаясь от волн головокружения и холодного пота, я всё же дошёл до конца. Три-четыре метра, и вот он – спасительный свет. Но мне нужно было остановиться и передохнуть. Опершись спиной о стену, я прислушался. В тишине явственно слышались удары металла о камень. Где же я оказался? Ведь так уже никто и ничего не добывает вручную, взрывчатка давно заменяет кирку в забоях. Но не сейчас… Всё, нужно идти и выяснить.

При выходе из тоннеля я застыл в немом удивлении. Рот сам собой открылся, и я не мог заставить себя его закрыть. Куда ни кинь взгляд – везде был камень. Я оглядывался, не веря своим глазам. Пещера, в которой я очутился, напоминала нечто среднее между огромной шахтой и древним подземным городом. Стены, грубо вытесанные из твёрдого камня, были усеяны следами бесчисленных ударов кирок. Вдоль них тянулись деревянные леса, на которых, как муравьи, копошились люди. Их одежда, тёмная от грязи и пота, состояла из грубой ткани и кожаных ремней, укрепляющих на плечах тяжёлые сумки для руды. Лица были усталыми, иссечёнными жёсткой работой и тусклым освещением, которое исходило от тех самых синих камней, установленных на жердях по всему периметру пещеры.

Эти камни – источники света – излучали слабое, но стабильное голубое сияние, придавая всему пространству призрачный, почти потусторонний вид. Свет отражался от влажных стен, усиливая ощущение, что пещера жива, что она дышит вместе с каждым ударом кирки. Пол под ногами был неровным, изрытым ямами и буграми, местами покрытым лужами грязной воды, которая пахла сыростью и гнилью.

Звуки были резкими и пронзительными. Удары кирок раздавались эхом по всему пространству, смешиваясь с приглушёнными разговорами, иногда переходящими в грубые шутки. В углах пещеры, куда свет не доходил, царила кромешная тьма, скрывающая всё, что в ней могло прятаться.

Сквозняк приносил холодный, влажный воздух, от которого пробирала дрожь. Вдали слышались ещё какие-то звуки – может, стук воды или скрежет камней, – но я не мог понять, откуда они исходили. Казалось, этот подземный мир был бесконечным лабиринтом из тоннелей, залов и шахт.

– А-ха-ха, Ольф, глянь, наш олух всё же выжил! – громко выкрикнул один из них, высокий, с мощными руками и всклокоченной бородой. Его голос был полон грубого веселья.

Я попытался ответить, но слова застряли в горле. Вокруг продолжались насмешки и выкрики. Отчаяние начало заполнять меня, но я решил не показывать своей слабости.

«Нужно разобраться, где я», – мысленно приказал себе, оглядываясь по сторонам. Пещера казалась мне чужим, почти инопланетным местом. Было неясно, как я сюда попал и, что более важно, как отсюда выбраться.

– Да не может быть, я уж думал, он сдох! Четыре дня из своей засраной норы не вылазил, – донеслось с другого конца пещеры. Этот голос был более мягким, но не менее насмешливым.

– О-хо-хо, Ольф, а ты проспорил мне дневную норму руды! – заорал третий человек, коренастый, с густыми черными бровями, которые почти срослись на переносице.

Ольф, чей голос звучал уже ближе, чем у остальных, тяжело вздохнул, словно эта ситуация была для него тяжёлой ношей. Я чувствовал на себе его взгляд, полный разочарования и усталости, но он, похоже, не хотел показывать этого перед остальными.

– Да-да, и мне, и мне! – заорали ещё двое, поддерживая смех и гул.

– Джим, Брук, вам-то с какого хера я что-то должен? Ладно, Юргену там да, – пробормотал Ольф, явно раздражённый тем, что его вовлекли в этот спор. Его фигура, крупная и массивная, появилась из тени, и я смог рассмотреть его более детально. Лицо было покрыто сетью мелких шрамов, а в глазах сверкала суровость, но без злобы.