– Виталий, я больше не приду.

– А что случилось?

– Надоело, не мое. Я хочу помогать людям, а ты их на бабки разводишь с карнавалом. Ничего так и не поменялось.

– Трофим так нельзя, я поставил тебя в расписание, надо выполнять свои обязательства.

– Пытаешься мной манипулировать? Не получится.

– Ладно, я твои деньги удерживаю.

– Выплати по сегодняшнее занятие и в расчете.

– Нет, ты не понял, я тебе за 3 занятия не плачу в виде штрафа.

– Так не хорошо.

Трофиму были нужны эти деньги, все было посчитано до копейки.

– А ты хорошо поступаешь?

Они сильно поругались, и Трофим заметил сходство тренера и Мамушки – хотели казаться хорошими – «порешаем-порешаем», а на деле оказались проходимцами и вымогателями.

– Последнее предложение – ты выходишь еще на 3 занятия пока я не найду замену, я плачу тебе за все.

– Нет, я сюда больше никогда не приду.

После инсайда с аналогией Мамушки Трофим не хотел задерживаться тут ни на минуту.

– Ю невер ноу, Ю невер ноу – не зарекайся, может еще прибежишь, и я тебя опускать буду, – зло сказал Виталий.

– Теперь есть уже два места, где меня опускать ждут.

Трофим ушел из НЛП-центра, все вещи Виктории он сжег.

Глаза мои! Всюду,

Расширив зрачки,

Мы видели чудо,

Всему вопреки.

Иоганн Гете

Глава 10. Над пропастью во ржи

Трофим сидел и думал – какая мелочь, у меня вот тоже с женщинами не получаются, они с другой планеты, плюс всегда есть корысть в отношениях, в любых, и ничего, я живу. Я вот несколько раз искренне любил, а меня никто искренне не любил. А сейчас они еще и начали самоубийства у меня на руках совершать. Походу не тем я занимаюсь – и тут у него случился инсайт – я должен помогать самоубийцам! Вот и надо искать этих людей. Да чего их искать, вот же они на четвертом этаже и живут. Причем мне кажется, что им надо помогать физически, а не морально. Вот где люди, которым нужна помощь. Он познакомился с красивой как кукла девушкой. Она была из подвала. Но у нее такая была почти детская фигура, тонкая талия, маленькая грудь. Она пользовалась популярностью в подвале, сидела на игле и была очень доверчивая и открытая. Но становилось хуже. Он с ней ходил на экскурсии на крыши, гуляли ночью по городу, пили кофе и, казалось, что с ней у него получится. Фамилия у нее была Огурцова, все ее просто звали Огурчик. Отношения были очень романтичные, она с ним не спала, он не спрашивал откуда у нее деньги и что она делает в подвале. Иногда она приходила с ссадинами и синяками. Он молча мазал ее фукорцином, она не жаловалась, что он долго сходит. Мазал мазями синяки. Делал это нежно, никогда не нарушая приличий. Однажды она пришла к нему поздно ночью, он уже спал. Разделась до трусов и легла к нему в постель. Потекли дни. Все было хорошо, но он почему-то рассказывал ей про самоубийц. После Вороненка это была его любимая тема.

– Гете писал «Страдания юного Вертера» с себя, он похожую ситуацию пережил в молодости, может поэтому так искренне написал. После опубликования среди молодежи была волна самоубийств – синдром Вертера. То же с Кобейном, Цоем. Люди не хотели жить в мире, где нет их музыки. В начале ХХ века в Венгрии была волна самоубийств после прослушивания песни «Мрачное воскресенье». Люди стрелялись, травились, вешались, прыгали с мостов с нотами в руках. Хотя тогда может был всплеск депрессивного настроения, а песня была лишь поводом.

– А у меня так умер любимый, когда мне было 16 лет. Мы сами из Молдавии, я летом ездила в Молдавию в гости к бабушке. Там был парень, мы очень любили друг друга. Он обещал приехать ко мне и жениться, когда нам исполнится 18. В 16 лет я приехала, а его нет дома. Я ходила, искала его. Никто не знает где он или не специально не говорят. Потом от бабушки узнала, что он подсел на наркотики и покончил жизнь самоубийством. Или его убили. Его нашли на чердаке дома с пистолетом в руке. При этом он написал прощальное письмо мне, где было очень много ошибок, там, где мы были вдвоем, он писал, что мы втроем… Возможно он хотел намекнуть, что в комнате с ним кто-то еще есть, но полиция дело закрыла, не хотела заниматься.