– Да, да… Забыл немного…

Эдуард скептически внимал происходящему, не задумываясь о его смысле. Сейчас его заботили нежная запечённая озёрная форель и обида на Катерину, не отозвавшуюся на любезное приглашение, полное надежд.

Ровно в 23:37 пятого дня форума, правительственный самолёт России, с многочисленными сувенирами на борту, покинул территорию Швейцарии. Сотрудники Службы Безопасности были, как показалось сонному Эдуарду, обеспокоенно—счастливыми.

В Москву Эдуард Михайлович въехал в прекрасном расположении духа. Все переживания, казалось, были позади, а впереди ждали исключительно радостные моменты.

«Радостные моменты» началась с совещания у Председателя Федерального Банка Лисовой.

– Доброе утро, уважаемые! – впорхнул в кабинет радостный Эдуард с симпатичными округлыми пакетами. – Я к вам с сувенирами! Иван Сергеевич, Александр Петрович, Сергей Максимович, Людмила Германовна, Татьяна Николаевна, Арина Васильевна, Любовь Ивановна… И, конечно же, вам, Евгения Романовна! Эти подарки от чистого сердца и затемнённой души.

– Спасибо, Эдуард Михайлович, – немного поморщилась Лисова, но подарок приняла (как и все названные Эдуардом люди, благодарившие его за знаки внимания, во время слов Лисовой). – Но нас всех очень интересует с чем вы приехали?

– Ох, – вздохнул Эдуард. – Честно сказать, даже не знаю с чего начать… Всё было очень весело, но одновременно тревожно…

– Мы наблюдали вашу популярность в Европейской прессе, – заметил кто—то.

– Спасибо, я был лишён такого удовольствия. Дела понимаете ли… Всё опубликовано в официальном решении форума, которое я вам переслал. Подробности о работе российской делегации я сообщу в другое время, ибо мои сотрудники ещё не подготовили отчёт, который я озвучу. Но скажу, что нам требуется 40 миллиардов долларов.

– Сколько? – пискнула Лисова.

– Сорок.

– Миллиардов?

– Долларов.

– Эм…

– Не беспокойтесь, ради сокращения проблем я сейчас же еду к президенту, как мы с ним и договаривались, и рассказываю об этих деньгах.

Преисполненный удовлетворённого чувства отмщения перед Лисовой, Эдуард стремительно вышел из зала совещаний, прошёлся до лифта, спустился на парковку и отправился в Кремль.

Простояв немного в пробках (это проблема не решится даже в середине XXI века, уверен), Эдуард въехал в символ России и пошёл по знакомым пунктам охраны и досмотра, дойдя до приёмной Иванова.

Во—первых, его впустили сразу же, без малейшего промедления. Во—вторых, Эдуард понял, что второе посещение президентского кабинета не вызывает у него такого же восторга, как вызывал второй визит к Орловой, переживаемый Эдуардом в самой глубине души и обдающий его трепетом и необъяснимым благоговением. Фигура президента такого не вызывала. Слишком блеклой личностью был Иванов.

Вполне заурядная внешность 48—летнего мужчины, не слишком отталкивающая, не слишком привлекающая. Пепельный цвет коротко подстриженных волос. Большие зелёные глаза с жёлтым отливом. Пугливая манера держать себя. Отсутствие публичного чувства юмора. Возбуждённая манера личного общения, иногда со скачками мысли. Но внутри Иванова совершенно точно был острый, пытливый ум аналитика. Политологи считали, что он имеет большие планы и амбиции, но Эдуард, зная систему с «внутренней стороны» («изнутри» знать систему было не по чину Эдуарду), понимал всю переходность президентства Иванова. Баникин был убеждён, что даже второго срока может не быть по причине усталости, накопившейся в Иванове, который не мог с этим ничего поделать.

Орлова превосходила Иванова во всём. Высокий рост. Заметная и красивая внешность. Выразительное лицо. Короткие каштановые волосы. Тёмные, проницательные, но самое главное живые глаза. Свободная манера держаться. Присутствие необходимого объёма чувства юмора. Располагающая к себе речь, выражающая живейшее участие и заинтересованность в собеседнике. Уверенная походка, общая аристократичность в движениях. При этом строгость и аккуратность в работе, полная самоотдача долгу и непрекращающийся контроль ситуаций, возникавших в сфере её ответственности. Непроизвольное желание доминировать над присутствующими. И, в конце концов, наличие изощрённого ума и богатые общие знания. Словом, идеал, во всяком случае, так казалось Эдуарду Михайловичу (в каком смысле для Баникина она «идеал» – сказать трудно).