– Даже не знаю, что тебе сказать. Ты меня очень удивил такими наблюдениями.

– Давай просто выпьем за всепоглощающую силу здравого смысла и за мировое понимание.

– Давай.

Вино было выпито. Ужин съеден. Голова разгружена. Михаил и Мари еще немного посидели. Поболтали об окружающих людях. Попросили счет на двоих. Расплатились. И уехали из ресторана на машине прокурора.

Утром, после совместного завтрака, Михаил подвез Мари до центра, а сам уже в половину девятого был в своем рабочем кабинете. Два часа он работал с различными документами и уже собирался поехать к губернатору, чтобы рассказать о гарантированных инвестициях. Но в дверь постучали, и вошел Загородний, выглядящий достаточно отталкивающе, но Михаил Александрович списал это на рабочую ночь.

– Доброе утро, – поздоровался прокурор. – У меня, вижу, теперь тут проходной двор… Как ночь? Все подшил?

– Да, – кивнул следователь.

– Дмитрий сознался?

– Все сделано, но…

– Что?

– Еще убийство.

– Ну и? – спокойно посмотрел Божесов.

– Таким же способом и таким же ножом.

– Где? – в голосе звучали нотки заинтересованности.

– В университетском общежитии.

– Еще студентка?

– Нет. Парень. Аспирант юридического.

– Когда?

– Часов в девять.

– Ну, расследуй, что могу сказать…

– Да, да… – как—то неуверенно сказал следователь

Загородний уже собирался уходить, но видимо переборол себя, спросил:

– А как насчет Дмитрия?

– А шо с ним?

– Ну, я думаю, он не виновен в первом убийстве…

– То есть, давай честно, – Божесов говорил все это в очень удивительной манере, – Думаешь, что убийства совершены одним человеком?

– Наверное…

– Был на месте?

– Сейчас собирался.

– Вот и съезди, и уже потом делай выводы. А Дмитрий подписал?

– Да.

– Тогда он виновен, – откинулся в кресле Михаил Александрович.

– Угу… – грустно ответил Загородний. В этом грустном голосе слышалась истинная чистая растерянность. Прокурор закрыл папки на рабочем столе и растянул:

– Ладно, монах, поехали вместе. Там разберемся.

Ехали каждый на своей машине. Через шесть минут добрались до общежития – каменного здания, помнящего Сталина. Прокурор и следователь прошли на третий этаж, в одну из комнат, залитую кровью лежавшего там молодого человека, рядом с которым крутился судебный эксперт.

– А он кто такой? – спросил Михаил, осмотрев комнату со скучающим видом.

– Сергей Николаевич Моринов, 27 лет, аспирант юридического факультета. Убит так же, как и та девушка.

– Ясно, – сказал Михаил и прошелся по комнате, пробежав ее быстрым взглядом. – А кто нам так своевременно сообщает об убийствах?

– Какой—то аноним, – спокойно ответил следователь.

– Видимо, с этого не стоило начинать! – укоризненно посмотрел на него прокурор.

– А как же насчет общественности? – ехидно передразнил его Загородний.

– Скажите, что Моринов и был истинным отцом ребенка, мать которого убил Дмитрий.

– Но Дмитрий не мог этого сделать. Убийство произошло в 9 часов!

– А я и не говорил о том, что Моринова убил Дмитрий. Вы, товарищ капитан, продолжайте расследовать убийство аспиранта, а виновник первого убийства, по—прежнему, внимание, капитан, – сознавшийся Дмитрий.

– Но…

– И не забудьте определить анонима. Понятно?

– Да…

– Всего хорошего. Докладывайте мне, – задумчиво произнес прокурор.

Михаил вышел из общежития и поехал в администрацию. Через десять минут он был в кабинете губернатора и, расположившись на диване, рассказывал во всех подробностях, как провел вечер, как провел ночь, и сообщил о том, что регион точно получит инвестиции, а также выразил готовность помогать в подобных проектах сколько угодно – ему только в радость.

Но когда речь зашла об убийстве, которое заставило Михаила Александровича покинуть кабинет вчера, прокурор начал осторожничать, но все—таки рассказал о любопытных совпадениях, умолчав личность подозреваемого и степень оправданности подозрений.