– Ну хорошо. Что за живность тогда там водилась? Гигантские скорпионы и сороконожки размером с эту комнату?

– Опять мимо! – окончательно развеселился Марк. – Ещё гораздо раньше.

– Мы отправляемся во времена, когда жизнь на Земле только зарождалась, – растолковал Ян. – Она существовала в виде примитивных одноклеточных бактерий и мизерных водорослей. Ну, или колоний этих бактерий, которые выглядели как многоклеточный организм размером с блюдце. Да и те почти все погибли: с ростом кислорода уменьшился уровень метана, а вместе с ним и парниковый эффект. И Земля замёрзла. Полностью: от полюса до экватора. Мировой океан и всю поверхность планеты сковал ледяной панцирь.

– И она превратилась в «Землю-снежок», – послышался приглушённый голос, а затем электрический звук инвалидного кресла, и в комнате показался профессор Ричард Форсайт. Хотя инвалидное кресло работало в автоматическом режиме, его ручку ни на миг не отпускала идущая следом красивая женщина с пышной копной роскошных каштановыми волос, уложенных в элегантную строгую причёску.

Илья привстал со своего места и вышел им навстречу, чтобы пожать руку легендарному физику, с которым всегда мечтал познакомиться.

– Хорошо, что вы с нами, Илья. А эта прекрасная леди – моя жена Сара, она вызвалась проводить меня на «фестиваль». Устроим рок-н-ролл, а, командир? – Форсайт задорно подмигнул ему. Ответить на рукопожатие у профессора едва хватило сил, а всё его тщедушное тельце, измученное саркомой, поместилось бы и на половине инвалидного кресла. Но в сияющих глазах Форсайта было столько воодушевления, что казалось – в них заключена вся Вселенная.

– Это, Гуронское оледенение, стало первой Великой зимой, их будет несколько в истории Земли, – геолога Эванса ничто не могло сбить с любимой темы. – Но мы попадём в момент оттепели: как раз между «Снежком-1» и «Снежком-2», криогеном.

– И что происходило на Земле в это время? – поинтересовался Илья.

– Дело в том, – вздохнул Ян, – что в этот, самый длительный период в истории Земли, не происходило ни-че-го! Эволюция замерла. А длилось это «межзимье» миллиард лет! Да, вулканы растопили льды, но под ними жизнь едва теплилась. Где-то в океане плавали жалкие остатки бактерий. Тектоника подземных плит остановилась. Уровень кислорода снова понизился. Луна перестала активно отдаляться от Земли и стабилизировала орбиту. Наступила эпоха равновесия и баланса, совершенной пустоты и стабильности. Не происходило почти никаких событий: биологических, геологических, любых. Недаром это время учёные прозвали «скучный миллиард». И так будет до самого криогена, второй Великой зимы. А когда растают и эти льды, жизнь проснётся на Земле с невиданной силой, случиться загадочный «кембрийский взрыв» – эволюция сделает резкий и стремительный рывок, более ни разу не повторившийся, возникнет необъяснимо всё многообразие древних видов, планета наконец станет живой. Но нас ждёт самое начало «скучного миллиарда».

Увлекательная лекция Яна Эванса была бессовестно прервана внезапно влетевшей в комнату рассерженной девушкой в смешных круглых очках с толстыми линзами. Она заметалась по операторской как стихийная вьюга, опрокидывая попутно пластмассовые стеллажи и сметая со стола стопки бумаг с какими-то расчётами и диаграммами.

– Оливер! Что происходит, Оливер?! – «вьюга» настигла координатора проекта и вцепилась в его свитер, заставив подняться с кресла. – Как же так? Что, чёрт возьми, происходит?

– Теперь все в сборе, – невозмутимо заявил Браун. – Илья, это седьмой член экспедиции, генетик-палеонтолог Родимова. Майя, познакомься с нашим командиром.