Чьи-то руки схватили человека и увлекли за собой. Привратник накрыл его своим телом, от чего в нос ударил крепкий запах пота и табака.

– Что это? – с ужасом спросил пришлый.

– Провалиться мне на месте, если я ошибаюсь, но это Корд! – проговорил старик. – Смотри!

Они выглянули из укрытия. Там, совсем недалеко, на земле лежало существо. Больше всего оно походило на огромного волка, но сложенного так, чтобы ходить вертикально на задних лапах. Передние же лапы, а вернее сказать, руки были совсем как человечьи – с крепкими когтями, венчающими длинные пальцы и необыкновенно сильными. Это было видно по упругим буграм мышц, скользящим под кожей. Морда была волчья, куда более крупная, но все же волчья. Однако было в ней что-то жуткое, что-то, что вызывало мурашки и дрожь по телу. Человек долго не мог понять, что это, но потом вдруг осознал. На волчьей морде были настоящие людские эмоции. Существо мучилось, корчилось от боли и плакало, совсем как человек. Это было ужасно. Это было настолько противоестественно, что хотелось немедленно бежать прочь от этого места. Создавалось впечатление, что это не зверь обрел людской облик, а напротив, человек, подвергшийся страшным опытам, извратившим его тело. Человек, стонущий от боли, превращенный в монстра, в чудовище… в урода.

– Гляди, как он прекрасен, – восторженно проговорил старик.

Человек содрогался от его вида, чувствуя огромное отвращение к этому созданию.

Сияние сильно угасло, и теперь на них воззрились два изможденных золотых глаза. Корд смотрел с ненавистью, но иногда по его лицу пробегала черная тень боли, и тогда брови складывались домиком, глаза закатывались, а губы плотно сжимались совсем как у юноши, раненного в драке.

– Он же, как человек… – прошептал пришлый.

Из плоти, чуть пониже ребер у Корда торчал металлический штырь длиной с человеческую ногу. Штырь сидел глубоко, покачиваясь в такт движению. На его окровавленном конце, остались смазанные отпечатки ладоней.

– Мы должны что-то сделать, – бормотал Привратник. – Что-то сделать нужно…

Человек завороженно смотрел на животное, хотя это слово казалось неуместным в отношении такого создания. Корд едва дышал, держа штырь навесу на слабеющих руках. Последний прыжок дался ему слишком дорого, и силы окончательно его покидали.

Умирающий молодой, ещё недавно блещущий силой и красотой, юноша. Это тоже было удивительно. Именно юноша. Именно молодой. Не было в глазах у Корда старческой усталости, и какой-то древней мудрости. Словно и не бродил он по земле сотни лет. Он глядел просто, уже смирившись со своей участью, и просто ждал, когда это, наконец, случится, кидая взгляд то на землю перед глазами, то на рану, из которой сочилась кровь. Последнее, что ему нужно было сделать в жизни, последнее решение, которое принять, – это выбрать момент. Момент, когда холодный металл пронзит его и завершит мучения. Его сияние блекло с каждой минутой. Его прекрасная, лунная шерсть седела и сохла, как трава по осени.

В целом свете не осталось звуков, кроме хриплого и обрывающегося дыхания, тонущего в звездной пустоте. Оно улетало ввысь, и словно люди, что протягивали руки, молясь и открывая свои самые сокровенные тайны, провожали его сухие и ломкие ивы. Ветер, ещё недавно такой сильный, теперь едва шевелил воздух, осторожно касаясь щек и боясь потревожить даже листочек, лежащий на земле, а где-то за лесом, совсем уже далеко кричали ушедшие птицы. Человек вдруг ощутил себя отрешенным солдатом, отставшим от своего воинства, осознавшим вдруг, что такое свобода и понявшим, что она ему не нужна.