Ужасающие эманации, исходящие от скотных дворов в Чикаго, и эффект, производимый ими на тех, кому не посчастливилось жить поблизости от них, часто упоминаются в теософической литературе. Анни Безант описывала, как при первом посещении Чикаго она ощутила подавляющую атмосферу депрессии, еще находясь в поезде за несколько миль от города; и хотя другие люди, менее чувствительные, чем она, могут и не обнаружить ее столь легко, не может быть сомнения, что ее влияние тяжело ложится на них каждый раз, когда они оказываются поблизости от театра этих ужасающих бесчинств. В этом месте были убиты миллионы существ, и каждое из них добавило к его излучению собственные ощущения ярости, боли и страха, а также и чувство несправедливости, и из всего этого образовалось одно из самых темных облаков ужаса, существующих сейчас в мире.[29]

В данном случае результаты этого влияния общеизвестны и никто не сможет их отрицать. Низкий уровень нравственности и исключительная грубость мясников составили им дурную славу. Во многих случаях убийств, совершенных в этом ужасном соседстве, врачи смогли узнать характерный поворот ножа, свойственный лишь для забойщиков скота, и даже дети на улицах не играют в другие игры, кроме как в убийства. Когда мир станет действительно цивилизованным, люди будут с недоверием и ужасом относиться к подобным сценам и станут спрашивать, как же это было возможно, что люди, которые в прочих отношениях по всей видимости имели какие-то проблески человечности и здравого смысла, могли допустить такое отвратительное пятно на своей чести, как само существование у них такого злополучного места.

Всякое место, где часто повторяется какая-нибудь церемония, особенно если она связана с высоким идеалом, всегда заряжается ярко выраженным влиянием. Например, деревушка Обераммергау, где регулярно разыгрывается представление на тему Страстей Господних, полна мыслеформ предыдущих представлений, которые мощно воздействуют на тех, кто готовится принять участие в новых. Все, кто помогают в этом, испытывают необычное чувство реальности, и оно воздействует даже на сравнительно беспечных туристов, для которых все это – просто развлекательное зрелище. Точно так же в атмосфере Байройта выделяются величественные идеалы Вагнера, и когда там устраивают концерт, он получается совершенно иным в сравнении с исполнением тех же музыкантов в других местах.

Есть примеры того, когда влияние, принадлежащее какому-нибудь особому месту, не является человеческим. В предыдущей главе я уже описывал великих дэв, обитающих на вершине горы Слив-на-Мон в Ирландии. Это их присутствие делает гору священной, и они поддерживают влияние святой магии руководителей Туата-Де-Данаан, которых они назначили оставаться там до того дня, когда наступит будущее величие Ирландии и станет ясна ее роль в великой драме империи.

Несколько раз мне случалось посещать священную гору иного рода – пик Шрипада на Шри-Ланке. Эта гора примечательна тем, что почитается как священная приверженцами всех религий этого острова. Буддисты назвали храм на ее вершине святилищем Шрипада, то есть святого следа ноги, и считают, что когда Будда посетил Шри-Ланку в астральном теле (он никогда не бывал там в физическом), он нанес визит духу-хранителю этой горы, которого люди называли Саман Девийо. Когда он собирался уходить, Саман Девийо попросил его в качестве особой милости оставить на этом месте какое-нибудь постоянное напоминание о своем посещении, и Будда в ответ на это оставил отпечаток своей ноги в твердом камне, использовав для этого какую-то особую силу. Далее эта история говорит, что, дабы святой след никогда не был осквернен прикосновением человека и излучаемый им магнетизм сохранялся, Саман Девийо покрыл его гигантским каменным конусом, который и образует нынешнюю вершину горы.