К черту все это!

Я сжимаю челюсти и скрещиваю руки на груди, оставаясь в неподвижном состоянии, пока Уиллоу не успокоится. Но как только ее дыхание выравнивается и она погружается в глубокий сон, я подхожу к кровати. Давайте не будем обсуждать, почему я, как одержимый, наблюдаю за ней. Возможно, я действительно потерял рассудок, раз продолжаю стремиться к встречам с ней, несмотря на осознание того, что это неправильно.

Уиллоу великолепна, даже несмотря на боль, которую ей причиняют. А в последнее время мне кажется, что она испытывает боль постоянно.

– Нокс… – шепчет она, приближаясь ко мне и протягивая руку.

Я презираю себя за то, что подхожу к ней, но ничего не могу с собой поделать. Что-то в ней притягивает меня, и как только ее пальцы смыкаются на моем запястье, моя неуверенность исчезает.

Уиллоу не открывает глаз, но тянет меня к себе на кровать. Я сажусь рядом, и ее рука, сжимающая мою, становится достаточным стимулом, чтобы я не отстранялся. Матрас прогибается под нашим весом, и, словно почувствовав это во сне, Уиллоу прижимается ко мне еще сильнее. Мне хочется сорвать с нее одеяло и исследовать каждый сантиметр ее тела. Но никогда прежде я не чувствовал себя настолько близко и одновременно настолько далеко от того, чтобы сделать первый шаг.

– Извини, – произносит она, и я ощущаю, как внутри меня зарождается сомнение. – Я люблю тебя.

Мое сердце замирает.

Она не может говорить серьезно, ведь она еще не признавалась ему в любви.

Некоторое время я просто смотрю на нее, полностью забывая о том, что она приняла меня за Нокса. Я не протягиваю руку и не касаюсь ее, но и не встаю с кровати. Мир вокруг меня словно рушится, и я сгораю от осознания того, что занял второе место. Нет, это не так. Я даже не участвую в этой чертовой игре, хотя мой брат уже не в первый раз одерживает надо мной верх.

– Нет, пока не любишь, – шепчу я ей, – но обязательно полюбишь.

Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от назойливого шума в ушах, вызванного ее словами и моим обещанием. Мои родители всегда учили нас ценить и уважать каждое слово, данное другому человеку.

Чем ближе я подхожу к кровати, тем сильнее ощущаю аромат Уиллоу. Мне хочется сорвать с нее одежду и прижаться к телу, чтобы почувствовать исходящее от нее тепло. Но для человека с замерзшей душой это желание неосуществимо.

Но она сама все делает за меня: переворачивается на спину и сбрасывает одеяло, открывая моему взору свой живот, трусики и невероятно длинные ноги. В тусклом свете, проникающем через окно, я не могу решить, на чем мне сосредоточиться в первую очередь. Я сжимаю зубы, приказывая себе уйти, но мой член начинает твердеть. Кажется, у него свои планы. Он словно стремится оказаться внутри нее.

Черт, я бы мог это сделать.

Однако, зная, что она еще не готова к этому, я отворачиваюсь и провожу ладонью по своему возбужденному члену через джинсы. К сожалению, это не приносит желаемого облегчения, и, прежде чем до меня доходит, что, черт возьми, я собираюсь сделать, моя рука уже тянется к пуговице и молнии. Я раздеваюсь в ее комнате и мастурбирую, мысленно ругая себя за то, что не могу сдержаться, а затем поворачиваюсь к ней лицом и замедляю свои движения. Это позволяет мне продлить удовольствие, пока мои мышцы не начинают дрожать от напряжения. Я останавливаюсь, осознавая, что обманываю самого себя, и провожу пальцем по щели на своем члене, собирая смазку. Затем я подхожу на один дюйм ближе к кровати Уиллоу и касаюсь ее горла, вспоминая, как сегодня она уже сглатывала под моей ладонью, а ее пульс напоминал биение сердца колибри. Затем я убираю руку от ее шеи и провожу пальцем, который еще хранит влагу от моего возбуждения, по ее губам. Уиллоу открывает рот, словно собираясь облизать мой палец, и я издаю тихий стон, наблюдая за этим зрелищем. Я стою неподвижно, не зная, как реагировать на происходящее.