– Обещай, что останешься рядом, даже если весь мой мир рухнет у меня на глазах.

– Детка, ты была рядом со мной, когда Грейсон вел себя как полный идиот. Конечно, я никуда не уйду.

– Хорошо, – бормочу я, делая еще один большой глоток кофе, – потому что у меня такое ощущение, что Майлз только начинает так себя вести.

Мы смотрим на лежащего перед нами покойника. Когда люди умирают, это одновременно и завораживает, и ужасает. Пока его сердце не остановилось, кровь лилась из перерезанной артерии на шее, ведущей к мозгу, но в конечном счете ее поток замедлился. Это заняло несколько минут, а не секунд, как в кино. Теперь он безжизненно лежит на ковре, его глаза все еще открыты, а тело изогнуто под странным углом.

А мне приходится заставлять себя прислушиваться к разговорам вокруг.

– …Никто не знает, что он был здесь. Какое отношение к этому имеет кровь?

– Потому что кровь всегда имеет значение. Вы что, никогда не смотрели ни одной серии «Места преступления»?[4]

– Если они смогут отследить его до этого места…

– Найдется пятьсот свидетелей, которые подтвердят, что видели, как он танцевал с Уиллоу, а затем покинул клуб. В его поведении не было ничего подозрительного.

– Она не покупала себе выпивку, и, возможно, они не знают ее имени.

– На входе в «Прайм» требуют предъявить удостоверение личности, придурок! Уверен, у них есть видеозапись.

– В таком случае на записи видно, как Майлз выносит ее из клуба. Это подтверждает ее алиби. Если, конечно, он захочет участвовать в этом деле, в чем я сильно сомневаюсь.

Я отворачиваюсь от тела человека, который мог бы стать потенциальным насильником Уиллоу.

– Конечно, я ее алиби, – говорю я, и мои друзья замолкают.

Джейкоб пришел сюда первым. Он вошел в комнату в бахилах, которые надел поверх ботинок, и бейсболке, низко натянутой на лицо. Затем он попросил меня тоже надеть бахилы, объяснив, что если мы случайно наступим на кровь, то рискуем выдать себя, после чего посмотрел на меня и скривился от увиденного. Я был весь в крови. Брызги оказались довольно сильными, но я не отпрянул, даже когда вытаскивал нож, потому что был слишком занят, наблюдая за реакцией Уиллоу.

Следующим пришел Грейсон. С момента своего появления он остается таким же немногословным, как и я. Он стоит в этих проклятых бахилах, засунув руки в карманы, и, в отличие от меня, не хочет, чтобы даже отпечатки пальцев связывали его с этим местом. Я его понимаю. Если Грейсон оставит здесь какие-либо улики, указывающие на него, ему придется прибегнуть к помощи Вайолет, что сделает ее соучастницей. А этого он ни за что не допустит.

Мой брат и Стил пришли вместе. Нокс, как обычно, ведет себя чересчур эмоционально и говорит больше всех. Но его реакция вполне предсказуема. Как и то, что большинство споров возникает между Стилом и Ноксом. Они, как и все мы, за исключением Джейкоба, совершенно не разбираются в трупах. Да и откуда нам это знать? Мы же не убиваем людей. Обычно мы лишь наносим им серьезные травмы или калечим.

– Нам нужно убрать отсюда тело, – говорит Джейкоб, – если только ты не хочешь вызвать полицию и сообщить, что обнаружил его.

– Но это может создать проблемы для Уиллоу, – говорю я.

Да и к тому же я бы предпочел подвергнуться пыткам, чем сидеть в комнате без окон с каким-то плаксивым детективом.

– На кой хрен тебе понадобилось его убивать? – снова восклицает Нокс.

На протяжении последних пятнадцати минут он периодически задает этот вопрос, но его лицо выражает скорее беспокойство, чем гнев. Думаю, эти слова вырываются у него непроизвольно, ведь, в конце концов, я действительно это сделал. Мои руки в крови – в прямом и переносном смысле этого слова. Однако, в отличие от меня, которому безразличны последствия моего поступка, о причинах которого я до сих пор молчал, мои друзья имеют право знать правду.