И всякий раз, буквально заползая на свой матрас, я упрямо повторял мысленно или шепотом: «Никогда!»

Но однажды наш путь подошел к концу. Корабль приземлился на какую-то планету, нас вывели наружу и куда-то повели. Несмотря на то, что я пытался осмотреться, особо глядеть было не на что. Под ногами сплошной песок, горячий даже ночью, над головой – странное небо: не видно ни звезд, ни облаков. Только какая-то переливающаяся пленка.

Несмотря на темное время суток, тут и там ярко горели светильники, так что было довольно светло. Достаточно, чтобы смотреть под ноги и не упасть. Рабов разделили и развели по разным местам. Одни попали на высокий помост, других отвели в шатры. Меня же сдали с рук на руки торговцу, который внешним видом вызывал еще большее омерзение, чем псоглавцы. Особенно если учитывать его раздвоенный язык.

– Этот самый дикий, – сказал вожак, который лично привел меня к этому странному существу.

– Ничего, воспитаем, – потер руки торговец, отдавая за меня одну монету. За других давали куда больше, я видел. Значит, я добился своего: моя цена снизилась донельзя. Еще немного – и меня просто выпнут, словно балласт, ну или, на крайний случай, убьют. Меня в целом устраивал любой вариант, второй даже предпочтительнее. Значит, надо делать все, чтобы страдания прекратились.

Но я не учел фантазии торговца. Псоглавцы на второй же день таки выдали мне штаны, как у всех. Этот же… слов для него приличных нет, содрал их с меня и опять оставил нагишом. Ошейник заменил на «строгий», с шипами, впивавшимися в шею при любом движении, кроме склоненной головы. Цепями туго обвил тело, на запястья и щиколотки нацепил тяжелые кандалы, которые дико натирали, а после в таком виде приковал к столбу, оставив у всех на обозрении. А еще через пару дней напялил на пах какой-то меховой мешочек и так сильно затянул ремешки, что я буквально взвыл. Причем снимать его при отправлении нужды никто не разрешал. Мыться тоже не давали, единственная вода, которая мне была доступна, кроме плошки для утоления жажды в день, – это дождь, который время от времени лил с неба. Но на мокрое тело тут же прилипали песок и пыль, все ужасно чесалось. Ну и, разумеется, воспитательные меры в виде плетки никуда не делись. Порцию ударов мне отвешивали как по расписанию, два раза в день.

Но даже это все меня не сломило. Я сопротивлялся всеми силами, надеясь на скорую смерть. И когда уже почти получил желаемое, увидел ее…

Невозможно красивая, в легком, воздушном платье, которое не скрывало, а, наоборот, подчеркивало все изгибы женского тела, она шла в сопровождении другой девушки и очень высокого телохранителя к выходу с невольничьего рынка. Я провожал ее жадным взглядом, стараясь как можно меньше поворачивать голову, смотрел через засаленные грязные волосы. В этот момент я не хотел умереть. Я хотел, чтобы эта удивительная девушка купила меня. Потому что чувствовал – с ее помощью я смогу не только выжить, но и освободиться! У меня появилась надежда вернуться домой и отомстить за все, что со мной сделали.

И когда она повернула голову, посмотрела на меня и сделала шаг навстречу, я возликовал. «Давай, купи меня. Купи!» – повторял про себя и радовался каждому шагу, который она делала.

Разумеется, не обошлось без оскорблений со стороны продавца и даже пинка по ребрам, который отозвался в каждой клеточке измученного тела. Но я как мог продолжал наблюдать за девушкой и видел, что она поморщилась в ответ на такое обращение.

Однако когда торговец решил снять единственный предмет «одежды», находившийся на мне, я запаниковал. Ведь внутри все распухло, дико болело и выглядело наверняка настолько плохо, что она могла отказаться меня купить. И тогда последняя надежда была бы утеряна. Да и, если честно, было немного стыдно представать перед ней в таком виде. Словно это запачкало бы и ее.