— Что вам надо? — выпаливает Питер резко и нервно. — Зачем вы нас сюда привели?

— Не торопись, не все сразу, — этот из четырех выглядит как водосточная крыса.

— Вам все подробно объяснят, — добавляет другой, отталкивает Питера с дороги.

Рюк замахивается, но Шейн опережает удар. С замиранием проследила движение кулака. Хруст челюсти настолько явный, что к горлу подступила тошнота.

Одногруппник безвольно рухнул, отключившись.

Питер сглотнул рвущееся наружу ругательство и под взглядами пятерых столичных отступил.

Интересно, меня они тоже вырубят? Возражать не буду.

Сбрасываю руку Нэнси, изрядно измявшую рукав, и шагаю вперед.

— Меня ударишь? — холодно смотрю в неприятные глаза.

Игнорирую гул со стороны как на арене в период самого интересного. Все чувства вытеснены страхом, сковывающим по рукам и ногам.

От слишком миловидного лица напротив свело зубы, словно съела невероятно сладкий зефир.

— Ну ты-то куда, полянка… — незнакомец бросает взгляд на Нэнси. — С поганкой. И до вас очередь дойдет, не паникуй.

Я упорно не двигаюсь с места под смешки и неразборчивые выкрики столичных. В ушах только стук сердца.

Тяжкий раздраженный вздох сбоку перетянул внимание. Глухо вскрикиваю под натиском огромных рук, обхватывающих меня.

Беспорядочно бью кулаками куда, захлебываясь страхом, а через несколько секунд — водой. Она заливается в рот и в нос, давит на барабанные перепонки, жжет глаза.

Одежда быстро промокла и отяжелела. Плотная ткань тянет вниз.

Отсутствие кислорода стягивает внутренности, паника погребает вместе с толщей воды над головой.

Барахтаюсь в бессмысленной попытке выплыть.

Никогда не умела плавать, но всегда представляла, как легко поплыву, если прыгну в воду.

Руки выскальзывают из рукавов, плотная ткань кофты поднимается, закрывая голову, запутывая. Не получается высвободиться из ворота!

Дикий ужас внутри вопит, изо рта вырывается паническое мычание.

Ничего не видно, кроме кофты. Хоть бы один глоток кислорода, хоть бы один.

Сознание медленно уплывает...

Что-то горячее обожгло живот. Сквозь туман ощущаю движение наверх, и, похоже, отключаюсь… С хрипом вдыхаю кислород, беспрерывно кашляя. Выплевываю воду, пытаюсь сесть, опираясь на кого-то спиной. Насквозь мокрая кофта лежит рядом.

Легкие горят. Не могу надышаться. Вдыхаю жадно, пока не осознаю, чей запах так отчетливо снова обосновался внутри.

Почему-то одногруппники по другую сторону бассейна. Их откровенно испуганные взгляды не помогают прийти в себя. Чуть в стороне парни пытаются справиться с брыкающейся и истошно кричащей девушкой.

Перед глазами снова плывет. Упираюсь рукой, все же надеясь подняться. Мокрая ткань под ладонью слишком грубая, а… чье-то бедро слишком твердое.

Лишь теперь замечаю, что крепкая рука, негусто покрытая темными волосками, распаляет кожу в месте прикосновения.

Ужасающая догадка паскудной змеей пробирается в помутненный разум, но… нет. Нет же! Не мог Малин броситься в бассейн, чтобы…

Один полноценный вдох. Всего один, и бешеная концентрация самого вкусного в мире запаха течет по венам.

Вода. Крем.

Проклятье!

Вскочить, бежать, но поздно. Горячие пальцы пускают по телу разряды двести двадцать вольт, собирают с шеи прилипшие мокрые волосы. Малин оттягивает их, вынуждает наклонить голову и подставить шею.

Дергаюсь в попытке вырваться. Слишком вялой попытке. Хватка не ослабла, Малин сильнее прижал спиной к груди.

Шумный вдох раздается рядом с ухом. В животе что-то искрит, сжимается. Опускаю веки, закусывая губу изнутри.

— Не истинная, говоришь? — горячее дыхание опаляет ухо, шею.

Дрожь прокатывается по телу и теряется в пятках.