Скорость тьмы Евгений Малякин
© Евгений Александрович Малякин, 2018
ISBN 978-5-4493-4400-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРОЛОГ
Тель-Авивский медицинский центр Сураски, родильный дом «Лис»
– Он опять остановился! Мамочка совсем прекратила рожать! – акушерка Татьяна Будлов излишне нервно вскрикнула, что не понравилось доктору Вересу. Опытный специалист и сам увидел, что у пациентки вдруг прекратилась родовая деятельность, хотя поначалу все шло удовлетворительно: после тщательного обследования было решено проводить вагинальные роды, и роженице сделали эпидуральную анестезию. Однако что-то пошло не так, и теперь доктор понимал, что придется делать экстренное кесарево сечение.
Не дай бог будет гипоксия мозга, и ребенок задохнется в родовых путях – страшно даже представить последствия этого для всех, в том числе и для репутации крупнейшей клиники Израиля.
Как правило, родовое разрешение посредством оперативного вмешательства не происходит спонтанно, решение о его необходимости принимают заранее, тем более такие профессионалы, как доктор Верес.
Не раздумывая долго, хирург приказал:
– Готовим операцию!
Уже через несколько мгновений доктор Верес разрезал живот роженицы по предлобковой складке, ловко рассек стенку матки, извлек через эти разрезы на свет божий новорожденного и передал того на руки медсестре. Малыш закричал.
+++
Молодая мама Ева Барак тихо плакала в послеоперационной палате, ее мутило и подташнивало после наркоза и получасового зашивания разреза. «Шов, конечно, сделают косметический… Но ведь он есть! – крутилось у нее в голове. – Почему мне говорили, что осложнений не будет, все пойдет по плану? Неужели это я такая нездоровая… или врачи плохо отнеслись к своей работе?».
Ева взяла себя в руки, вытерла слезы. «Надо радоваться, что с малышом все в порядке, в конце концов! И надо быть сильной и мудрой, не сопротивляться тому, чему противиться невозможно», – решила она и выпила теплой воды. Затем девушка по привычке полезла в интернет, включив в голубоватом полусумраке палаты свой смартфон. Нашла интересующую ее информацию.
Оказывается, чуть ли не со времен вымирания неандертальцев постепенно умнеющее человечество училось принимать роды посредством рассечения живота матери в случаях, когда женщина не могла родить естественным путем. Повитухи испокон веку умели с разной степенью ловкости рассечь не только живот роженицы, но и ее матку, после чего было нетрудно вынуть плод.
Однако на этом все хорошее в данной истории заканчивалось, поскольку – и Ева это хорошо уяснила для себя – белое рано или поздно уступает место черному, Бог невозможен без Дьявола, Свет – без тьмы Космоса, а радость обязательно сменяется горем или разочарованием. Диалектика. Единство и борьба противоположностей.
Вот и здесь так случилось, что люди нивелировали свое умение спасать кесаревым сечением детей. На протяжении тысячи лет радость спасения дитяти разрушалась дурным суеверием принимающих роды повитух и хирургов, пребывающих в уверенности, что матку зашивать нельзя. Да, за всю историю человека разумного были спасены сотни миллионов младенцев, но при этом погибло ровно столько же рожавших матерей. Даже когда изобрели анестезию, из-за этой медицинской дикости в людских головах кесарево сечение приводило к поголовной смертности рожениц.
Так Свет умения бодался с Тьмой суеверия до той поры, пока немецкий врач, акушер и гинеколог Макс Зенгер не взял и не зашил матку впервые в истории. Случилось это в 1882 году от Рождества Христова. С тех пор, как Зенгер добился возможности сохранения женской матки при кесаревом сечении, недолгая операция под наркозом почти не несет риска для рожениц.
«Как поздно к нашему людскому роду приходят те самые озарения, которые потом, с течением времени, становятся рутиной, и все удивляются: а разве когда-то было иначе? А разве мы так поздно додумались до столь очевидного прогресса? И почему?» – подумала, отложив смартфон на прикроватную тумбочку, молодая мама.
…Ева вздохнула, вдруг почему-то вспомнив последний свой сон перед днем родов. Тогда она летела над океаном, вытянувшись в струну с выпиравшей вниз полусферой – животом. Давя на ушные перепонки диким воем за ней вырастал страшный гриб взрыва, а потом она попала в некий огромный ангар, населенный уродливыми людьми, тянущими свои руки с длинными корявыми пальцами к ее животу, где сильными толчками давал о себе знать ее сыночек…
«К чему бы присниться такой чуши?» – удивилась Ева, но отогнала от себя мрачные воспоминания. Ей принесли покормить новорожденного сына. Мать нежно поцеловала влажное темечко ребенка и начала успокаиваться – в конце концов, и дурные сны, и шрам на животе ничто в сравнении с тем, что у нее есть теперь ее маленький, любимый…
«Как же его назвать… уже все мозги поломала… Мама, когда еще жива была, на будущее просила для ребеночка имя Давид выбрать, в честь деда. А что, пожалуй, неплохое имя, да и дед заслужил такую память о себе».
Ева приняла решение и даже повеселела, а заглянувшей к ней в палату акушерке Татьяне Будлов сказала: «Спасибо за все», хотя та начала горячо оправдываться и рассказала, что в эту ночь по всей клинике пришлось делать экстренные сечения, и никто ничего не понимает. Больше того, ей позвонила подруга из Memorial Regional Hospital в США и пожаловалась, что у них в это же время пришлось делать два десятка срочных операций из-за полной остановки родовой деятельности у рожениц. Там все в панике, говорят о родовом вирусе…
В самом деле, в родовспоможении происходило что-то ненормальное. Утром 13 декабря в Иерусалиме на улице Хефтман, 1 по заданию Главного управления Министерства здравоохранения срочно созвали Ученый совет. Собравшимся на нем специалистам и руководителям окружных отделений Министерства пришлось узнать удивительное: этой ночью во всех родильных домах Израиля у рожениц внезапно, в полночь, одновременно прекратились регулярные, да и вообще какие бы то ни было схватки, и во избежание осложнений всем пришлось экстренно делать кесарево сечение. Например, в крупнейшей клинике Ближнего Востока, в акушерском комплексе государственного медицинского центра «Шиба», где ежедневно в среднем рожает 25—27 молодых мам, этой ночью пришлось сделать почти 17 незапланированных кесаревых. Остальные мамаши, к счастью, успели разродиться еще днем.
Иначе как не имеющим аналогов в истории акушерским феноменом происходящее назвать было трудно. Тем более что многим израильским светилам родовспомогательной медицины уже успели позвонить коллеги и друзья из разных стран мира, от Японии до Голландии, Германии, Австралии и Китая, и все в один голос рассказывали о необычной «эпидемии сечений», которая накрыла их клиники и центры одновременно в разных часовых поясах и не проходит до сих пор. Никто не рожает нормальным, естественным образом.
Однако для срочного совещания медицинских светил страны и мира был еще один, не менее потрясающий повод.
+++
12 декабря, год 2020, время 11.59.59, Швейцария, помещение, арендованное клиникой «Caritas»
Врач и юрист Людвиг Маноли, директор и второй сын основателя клиники «Caritas» Эммануэля Маноли этой ночью решил лично присутствовать при очередном акте «милосердного убийства».
Начинавшаяся на его глазах процедура была в тонкостях отработана за два десятка лет существования организации, которая помогала неизлечимо больным при их горячем желании покидать наш грешный мир. И, конечно же, двум специально обученным «техникам», которые на месте уже приготовили безболезненно и мгновенно действующий ядовитый состав, присутствие босса не требовалось. Однако в этот раз клиент был старым другом Людвига, с которым они вместе постигали азы юриспруденции и даже как-то пытались устроить дурацкую дуэль на бейсбольных битах из-за прелестей прекрасной молодой Греты.
– Ты готов, дорогой мой Юрген? – спросил Людвиг Маноли, держа за руку неизлечимо больного приятеля, сидящего в удобном кресле перед полыхающим камином. В бытность свою молодым учеником этот человек дружилдаже с его отцом и поэтому был для Людвига буквально членом семьи.
– Да, я готов и подтверждаю свое желание добровольно уйти из жизни по причине болезненного и неизлечимого недуга, – твердо, хотя и слабым голосом заявил Юрген Вальц, глядя в камеру, которая вела съемку специально для последующего предъявления записи полиции.
Слегка дрожащей рукой он принял от ассистента маленькую пиалу с бесцветной жидкостью и, не желая затягивать давно решенное дело, выпил ее одним глотком. Затем в последний раз поднял взгляд на друга, провожавшего его в иной мир, и откинулся на спинку кресла. Дрова в камине трещали, ассистенты смотрели на хронометры – конец должен был наступить через две-три секунды.
Однако через полминуты Юрген открыл глаза и недоуменно посмотрел в сторону Людвига Маноли.
– Выходит, на том свете меня тоже ты, Людвиг, встречаешь? – спросил он.
Шутка вышла натянутой. Доктор ошеломленно расширил глаза, затем грозно посмотрел на ассистентов:
– Вы все точно исполнили?
Перепуганные парни вытянулись в струнки и выдавили из себя:
– Несомненно, ошибки быть не может…
В течение последующего часа яд, милосердно убивший не одну сотню добровольных смертников, был лично два раза приготовлен главой клиники и выпит его старым другом. Эффект был тем же – друг продолжал жить и уже высказал свое возмущение:
