– Во Владивостоке не продаются ёлочные игрушки? – Я достаю из коробки шарик с Дедом Морозом внутри.

Мама постоянно твердит про ограниченное количество багажа и про то, что взять нужно только самое необходимое. Как в список необходимого попали новогодние игрушки, непонятно.

– Чтобы новая жизнь скорее стала привычной, нужно принести в неё что-то из старой, то, что тебе дорого, понимаешь?

Мама набирает сообщение и одновременно вытягивает из коробки колючий серебристый дождик вперемешку с разноцветными стеклянными бусами. Чем маме дороги старые ёлочные украшения, я не спрашиваю. Вообще, это ещё та задача – разделить жизнь на дорогое и не очень и впихнуть её в четыре чемодана. Ну или в пять.

После того как вещи из шкафов и с полок перекочевали в чемоданы, наша квартира стала похожа на одинокую старушку. Такие старушки – низенькие, сгорбленные, в вязаных кофтах и одинаковых платках – продают около магазинов букеты. Мишке родители специально дают деньги, чтобы он покупал у этих старушек сирень, ромашки, астры и всякие другие цветы. «Кто знает, может, и мы такими будем», – вздыхает Мишкина мама. Мишка морщится и говорит, чтобы она не выдумывала. Мне тоже кажется, что Мишкиной маме одинокая старость не грозит. Кроме Мишки, у его родителей есть ещё один очень мелкий сын и две дочки – десяти и четырёх лет.

Алиса допивает чай и что-то нашёптывает плюшевому не пойми кому.

– И кем он проснулся сегодня? – Я намазываю гренку абрикосовым вареньем.

– Фу, они и так сладкие! – морщится Алиса. Она реально ненормальный ребёнок, ненавидит сладкое и даже чай пьёт без сахара. – А то ты сам не понимаешь?

– Не-а.

– А если подумать? – Алиса включает Маргариту Валерьевну.

– Откуда я знаю, что у тебя сегодня в голове?

Гренка и правда получилась слаще, чем я ожидал.

– То же, что и у тебя.

Алиса встаёт и сажает на свой стул плюшевого не пойми кого. Голова игрушки заваливается набок, и кажется, что плюшевый не пойми кто подмигивает.

– Это же дедушка Витя, – шепчет Алиса.

Мог бы и догадаться. В прихожей звонит мамин телефон. У Кости точно бессонница.

– Привет, мамочка.

А нет, это бабушка Таня.

Мама заходит в кухню, включает кофемашину.

– Что значит – приходил? Дети, поздоровайтесь с бабушкой. – Мама тыкает в кнопку громкой связи.

– Привет, бабуль, – говорю я, Алиса уже ускакала в комнату собирать рюкзак.

– Приходил – это значит приходил, – бабушка игнорирует моё приветствие, – говорил: «Никак не могу до тебя добраться».

– Ты мерила давление?

Мама подставляет чашку, кофемашина громко перемалывает кофейные зёрна.

– Что у тебя за шум? – Бабушка пытается перекричать кофемашину.

Та сначала замолкает, а потом медленно выпускает тёмную струйку эспрессо.

– Делаю кофе, – оправдывается мама. В разговоре с бабушкой мама всегда оправдывается.

– Только и думаешь, что про свой кофе, – ворчит бабушка и неожиданно всхлипывает.

– Мам, ты чего? – Мама делает мне глазами какие-то знаки и кивает на телефон.

– Бабуль, – я подсаживаюсь ближе к смартфону, – а кто приходил?

Мама закатывает глаза.

– Привет, Тимоша, – говорит бабушка непривычно тонким голосом, – дед ваш сегодня приходил.

– Дедушка приходил к тебе домой? – переспрашиваю я.

– Прекратите болтать глупости! – перебивает мама и делает большой глоток кофе.

– Стоит себе – длинный, худющий, как будто не кормят его там, и руками разводит…

– Стоит где? – Я отключаю громкую связь и подношу телефон к уху.

– Вы решили свести меня с ума, да?

Мама подставляет чашку за новой порцией кофе.

– На станции какой-то, насыпь там высокая и лес тёмный. В рубашке одной стоит, руки в карманах держит. Я ему говорю: «Давай домой быстро, замёрзнешь!» А он мне: «Не могу». Не могу, говорит, до тебя добраться. Тут я и проснулась. – Мамин смартфон опять всхлипывает.