Лейтенант снова исчез.

– Готово, – пододвинул ко мне планшет Коко.

Он справился даже быстрее, чем я рассчитывал. Глядя на цифры, я направил корабль в верном направлении маневровыми двигателями. Эти приготовления невозможно было не заметить с имперского корабля.

– Они готовятся стрелять, – предупредил компьютер.

Шатл был уже в десяти тысячах.

Я сконцентрировался и потянул энергию от ближайшего солнца, от излишней теплоты наших двигателей, от света отраженного с планеты, от радиовещания, что заполняло весь эфир, и даже тепло огромных двигателей военного корабля поблизости тоже пошло в ход.

Все это я вложил в один мощный гравитационный толчок, и мы тут же покинули окрестности столицы. Имперцам на эсминце должно было показаться, что мы просто растворились в вакууме. Ведь нет таких камер, что могут зафиксировать подобное ускорение.

Расчетные две минуты показались мне вечностью. Никогда прежде мне не приходилось поддерживать одновременно два таких мощных процесса. Ситуация усложнялась тем, что статический заряд постоянно наровил стечь под действием звездных ветров, особенно вблизи светил, мимо которых мы проносились.

Обыкновенно при космических перелетах эфирных ветров почти незаметно, вплоть до околосветовых скоростей. Поэтому и приборов защищающих от этих ветров еще не придумали. Но если скорость на десять порядков выше, то ваш катер превращается в кабриолет, а статический заряд слетает с обшивки, как некачественная краска.

Коко понимал, что происходит что-то странное, видя мою отчужденность. Но ему хватило благоразумия не отвлекать меня по пустякам, в то время, как я отчаянно боролся за его жизнь с невидимой космической смертью, которую обычно называют жестким космическим излучением.

По прошествие двух минут ситуация резко улучшилась. Излучение заметно ослабло, а возмущения эфира прекратились. Мы словно выплыли из горной реки в спокойное море. Я не увидел, а скорее догадался, что мы вне галактики. Пришло время торможения.

Я обратился вокруг в поисках привычных источников энергии, но всюду была только пустота. Единственным хранилищем заряда был наш корабль. Немного тепла вокруг нас и ядерный реактор, работающий в штатном режиме, вот все, на что мы могли рассчитывать. Я настолько привык к морю источников вокруг, что не подумал об этом заранее.

– Что-то не так? – Забеспокоился Коко.

Он, наверняка, наблюдал за мною все эти минуты, и заметил изменения на моем лице. Должно быть, я выглядел обескураженным.

– Я выпустил из вида, что тут нет источников энергии, которая нужна нам для торможения, – пояснил я, стараясь не отвлекаться от дела.

– Серьезный просчет, – пробубнил озадаченно торг почти про себя. – Реактор?

– Я его погашу, и мы останемся без источника тепла. Замерзнем быстрее, чем задохнемся. Можешь рассчитать курс на ближайшую галактику? Нам нужны области с плотной энергетикой.

– Между галактиками такие расстояния, что до ближайшей мы можем лететь неделю, и то, если исключить ошибки в расчетах. А это невозможно. При таких скоростях без точных межгалактических карт мы не попадем в цель с первого раза, это однозначно. Мы уже потерялись, улетели гораздо дальше расчетной точки торможения. Даже чтобы вернуться нам потребуются сложные вычисления.

Да и тебе, видимо, не на пользу длительные перелеты. Ты выглядишь утомленным, а прошло всего несколько минут.

И я действительно немного устал. Уже очень давно я не переживал подобного состояния. И это свежее чувство было даже чем-то приятно.

– Надо тормозить, – вынес вердикт Коко, и я приступил к аккумуляции энергии.

Я впервые так осторожно накапливал силу. Реактор постоянно находился на грани остывания. Я не убрал замедлители, во-первых, потому что это не было предусмотрено производителем, во-вторых, потому что сам боялся цепной реакции. Мне еще не приходилось так плотно работать с радиоактивными материалами. Одна ошибка, и мне не поможет даже моя суперрегенерация. Что уже говорить про Коко или корабль.