– Надо отправляться, – толкнул я в бок повеселевшего старика, он словно не мог теперь наговориться с сыном.

– Ночь на дворе, куда в такую пору? – Удивился он.

– Городские службы работают и ночью. Уверен, они уже берут интервью у водителя, который нас сюда привез.

– Сюда полиция никогда вовремя не приезжала, время до утра у нас есть. Кроме того, надо собрать пожитки, путь предстоит не близкий.

Интересно, подобное упрямство это их общая черта, или другие торги хоть иногда прислушиваются к тому, что говорят другие.

Он повернулся к сыну, бросил ему пару слов, и тут же между ними завязался новый диалог, вникать в который мне даже не хотелось.

Я подошел к окну и заглянул в ночь. Свет из комнаты полностью выключал реальность за окном. Чернота там была настолько густа, что нечего было даже надеяться рассмотреть хоть что-нибудь снаружи, пока горел свет.

Вдруг, на какой-то миг я ощутил на себе влияние инфракрасного сканера. Мне уже приходилось испытывать подобное чувство, поэтому сомнений не было, нас уже обложили и наверняка прослушивают.

– И когда же вы намерены меня отпустить? – Перебил я их болтовню.

Старый торг пару раз удивленно моргнул.

– Не раньше, чем вы заплатите нам сто тысяч имперских кредитов, – совершенно серьезно ответил торг на мой вопрос.

Он намеревался сказать, что-то еще, но не успел. Дверь вышибли тараном, и в комнату ворвались вооруженные люди в форме.

Торгов моментально сковали, но ко мне даже не прикоснулись.

Молодой подвижный инспектор с черными усиками учтиво мне поклонился.

– Спасибо, инспектор, вы появились как раз вовремя. Этот негодяй, угрожал убить меня, и хотел чтобы я заплатил ему сто тысяч, – указал я на старого.

Торги еще не совсем понимали, что происходит, и только озадаченно моргали.

– Но этот молодой тут вообще не при чем. Мне кажется, что этот пользовался слабостью инвалида, чтобы нелегально проживать в его комнате.

Коко тут же расковали. Природная черта всех гуманоидов – сочувствие обделенным и обездоленным.

– Мы взяли двоих сообщников в вашем номере, они дали показания, как они планировали украсть ваш корабль, а вас убить. Так что сотней тысяч дело бы не обошлось, – учительно объяснил инспектор. – Ваше счастье, что вы в столице, и тут полиция работает, как надо. Не то валяться бы вам мертвым в какой-нибудь канаве.

Коко пришел в себя раньше старика. Он испуганно залепетал, что-то по торгски, но так, как его тут никто не понимал, сострадание к нему только усилилось.

– Надо будет сообщить о нем в социальную службу, пусть пришлют кого-нибудь, а то еще помрет с голоду, – расчувствовался инспектор.

Его подчиненные тем временем сделали в комнате короткий обыск, перевернули все вверх дном.

– Это лишнее, инспектор, я позабочусь о несчастном. Я собираюсь скоро быть на его родных планетах, могу забрать его, пусть о нем заботятся его соплеменники.

– Отличная идея, и столичный бюджет не пострадает, надо будет оформить ему разрешение.

– Как все удачно сложилось! Вы делаете большое дело, инспектор. Но попрошу с этим не тянуть, потому что у меня деловая встреча горит, с этими приключениями я совершенно выбился из графика.

– Хорошо, хорошо, сегодня же и займусь. Как раз буду этого оформлять в офисе, то прямо с утрица и пропуск оформлю.

– Отлично. Кто-нибудь не поможет мне доставить калеку к кораблю?

Инспектор понимающе кивнул и дал команду одному из своих людей, чтобы он взял машину и подкинул нас до стоянки.

Молчаливого старика увели в другую сторону. Он, конечно, уже понимал, что происходит. Понимал, но от этого легче не становилось. Его сын отправится к родным берегам, а ему предстоит гнить в тюрьме долгий срок. Но он был рад за Коко. В конце-концов его в тюрьме хотя бы кормить бесплатно будут, и Коко пристроен. Лучшего от судьбы и ждать нечего, надо быть реалистом.