– Боюсь, он уже не с нами, – Мартейн задумчиво постукивал тростью по полу. – А жаль, он хотел сказать что-то важное…

– Что значит “не с нами”? – нахмурилась Ликейя.

Лекарь вздрогнул, отвлеченный от своих мыслей. Когда сегодня утром собрался Совет, недосчитались представителя рода Угаин, и Мартейн вызвался проведать Башню и проверить самочувствие ее обитателей. Как выяснилось, не у всех оно было удовлетворительным.

– Он нашел себе убежище, в котором его ничто и никто уже не достанет. Вот здесь, – лекарь прикоснулся пальцем ко лбу. – Тут я бессилен. Возможно, это временное помрачение, и он скоро придет в себя.

– Это в его характере, господин Орф, избегать трудностей, – Ликейя прикусила губу. – Так безответственно сойти с ума…

– Не вините его слишком сильно, леди. Удивительно, что не все мы выбрали этот путь, – устало сказал лекарь.

Гроциан довольно загугукал. Его жена посмотрела на Мартейна долгим немигающим взглядом. Лекарь выглядел, как мумия, все стыки одежды были туго перевязаны тряпками, отчего он двигался несколько неестественно.

– Семью Угаин рано списывать со счетов. Сегодня я присоединюсь к Совету, – презрительно сказала Ликейя. – Другие лорды, вероятно, посчитают это неуместным, ведь я родом не отсюда. Они бы предпочли даже Мерго, только не меня, но мне плевать на их мнение.

– Она еще не пришла в себя?

– Нет.

– Могу я взглянуть на нее?

– Нет! – чересчур резко ответила Ликейя. Потом, чуть мягче: – С ней все в порядке, просто переутомилась. За ней присматривает Игрос.

Мартейн не стал спорить. У него и без эксцентричных Угаин было забот по горло, тем более, что времени у него оставалось не так уж много. Кошмарная ночь Фестиваля ознаменовала начало эпидемии, и хотя моментальный мор закончился, многие все еще были заражены, и болезнь распространялась. Почти все жители, в панике покинувшие Бороску, сегодня вернулись в свои дома, надеясь переждать чуму за их стенами и запорами. Те, кто не заперся, повалили на Рыночную площадь, к Собору, рассчитывая на религиозное утешение, но по приказу Атиллы стражники гнали их прочь, не давая собраться толпе. Дуло запер ворота в Подземелье, возможно, было уже слишком поздно.

Первым делом надо было позаботиться о мертвецах. Совершенно не ко времени появилась очередная неразгаданная тайна: городского могильщика, такого нужного сейчас, нашли, лежащим в гробу, с головой, раздавленной, как гнилая картофелина. Стражники Вокил и некоторые горожане уже очищали улицы от трупов, кучами грузили их на повозки и отвозили за городские стены, где не успевали копать могилы. Лекарь вспомнил, что недавно точно так же вывозили мертвых крыс и поежился от неприятной ассоциации. Стражников сопровождали писцы, которые вели подсчет жертвам; более-менее верные данные Мартейн надеялся получить ближе к вечеру. В дальнейшем предстояло проверить дома. Учитывая их количество, Мартейн опасался, что это невыполнимая задача, и покойники дадут о себе знать только со временем.

Помимо этого необходимо было создать госпиталь, изолятор и морг. Ошеломленные случившимся лорды Бороски больше не сомневались в авторитете лекаря и после недолгого обсуждения согласились, что госпиталем станут Бани, а изолятором – Собор. Под морг Дульсан обещал предоставить один из своих складов с запасами соли у реки.

– Я должен проинспектировать эти помещения, – сказал Мартейн. – Где находится ваш склад, господин Дуло? Его надо подготовить в самое ближайшее время – у нас слишком много мертвецов.

***

Рассвет, если он и был сегодня, прошел незаметно из-за особенно густого желтушного тумана, поднявшегося от реки и траурным саваном одевшим город. Дома шатались в этом мареве, как пораженные цингой зубы. Туман лихорадочным потом оседал на заплесневелых камнях Бороски, стлался по улицам, пропитывал бессильно повисшие стяги. Туман проникал даже в тончайшие щели новой экипировки Мартейна: он надел толстые перчатки, плащ, обмотался первыми попавшимися под руку тряпками, лицо до самых глаз закрыл плотно намотанным шарфом и стал, правда, похож на гуля; не из-за боязни заразиться, с ним-то все кончено, а из-за боязни заразить других.