Мартейн Орф, между тем,  с завидным аппетитом принялся за ранний обед, состоящий из саламандрового супа, маринованных овощей и кружки пива. Он немного рассеянно попенял мальчику на отсутствие скатерти, но в основном, казалось, чувствовал себя вполне уютно и едой остался доволен, о чем не замедлил сообщить хозяину в самых превосходных степенях. Хозяин предложил принести хорошо забитую трубку и жаровню с углями, но гость отказался.

– Ох, нет, – сказал он. – Это вредно для здоровья.

Мартейн взял с хозяина обещание поделиться рецептом саламандрового супа, и  так умело втянул того в непринужденную беседу, что Хозяин сам не заметил, как разговорился, даже – разболтался, что ему было несвойственно. Так Мартейн узнал мнение Хозяина по поводу цен на зерно, трофейного налога и будущего Фестиваля, а также выяснил, что вся Бороска находится в смутном ожидании грядущей беды. Не далее, как на прошлой неделе в небе видели две красных кометы, одна из которых будто бы преследовала другую, в лунные ночи, говорят, в реке отражались давным-давно разрушенные в прах башни Поганой Крепости, а еще у городских стен разбили лагерь цыгане, ох, не к добру.

Гость показал удивительную для чужеземца осведомленность о внутренних делах Бороски. Он знал, например, о правящих Домах, которые составляли Триумвират, и много спрашивал о состоянии дел у лордов и о здоровье их домочадцев. Особенно его интересовала семья Угаин. Хозяин сообщил, что Габриций Угаин все тот же старый плут и мошенник, что и всегда, а власти у них в городе, хоть и не самые лучшие, и налоги высокие, но, говорят, Король-Людоед Распании, тот вообще съедает каждый день по подданному, под бутылочку крепкого северного вина, так что им считай что повезло.

– А еще, – добавил он, – Башня Угаин заперта уже вторую неделю.

– Как заперта? – нахмурился Мартейн.

– Кто ж его знает, как? Вот только войти туда никто не может, да и не выходит никто. А дымит она и днем и ночью и все какими-то цветными дымами. Видимо, старый Габриций снова взялся за свое колдовство. Болтают, что у него появились какие-то могущественные враги… Не к добру это, ох, не к добру, – и Хозяин сокрушенно покачал большой головой, золотая серьга его качнулась вслед, словно соглашаясь.

Гость на минуту задумался, поглаживая бородку и усы правой рукой. Хозяин заметил на его среднем пальце перстень, в оправу которого вместо драгоценного камня был вставлен человеческий зуб.

– Вот что, – пальцы Мартейна протанцевали в воздухе странные па и утвердились на ручке пивной кружки, сделанной в виде нимфы Тлеющего Леса1, и большой палец постоянно соскальзывал бы с нее, если бы практичный ремесленник не сделал нимфе такие большие и остроторчащие груди, что они служили удобной гаванью для большого пальца каждого гостя. – Я думаю, что вы благоразумный человек, и не станете испытывать терпение колдуна Бороски… О, нет, нет, я ни в коем случае не хотел вас обидеть! Скажите, кто-нибудь пытался войти в Башню?

– Насколько мне известно, зеленщик, молочник, мой парнишка…

– Прошу прощения, не было ли среди них городского лекаря?

– ….

– Судя по тому, как вы многозначительно молчите и чешете вашу бороду и смотрите в потолок, это не моего ума дело. Ну так ладно! Нет, нет, вы сами посудите, как еще я могу истолковать ваше молчание, которое можно было бы запросто обозначить точками на бумаге ничего не потеряв – ничего, кроме ответа на мой вопрос? Ну да ладно, мне бы не хотелось испытывать ваше терпение более положенного. А вы знаете, – тут странный гость перегнулся через стол, глядя прямо в глаза Хозяину, – у вас проблемы с печенью, мой дорогой.