– Так чего же ты ждешь? – Барриор мгновенно воспрял духом.

– Ты должен пообещать мне, что возьмешь меня с собой в Подземелье.

– Признайся, старая, зачем тебе туда?

– Кто я такая, чтобы противиться воле Рока?

Старая. Слабая. Точно больная.

В голову Барриора не пришло ни одного альтернативного варианта.

– Открывай.

Они вышли в ночь и в вой. Ветер и дождь хлестали их с одинаковой силой. Здания стонали и клонились набок.

– Ох… Я не могу… – едва державшаяся на ногах цыганка вцепилась в руку Барриора.

Тот ничего не услышал, но одного взгляда на нее хватило, чтобы понять: далеко она так не уйдет. Он скрипнул зубами и присел на корточки. Цыганка ловко вскарабкалась ему на спину и даже несколько фамильярно похлопала его по загривку. Барриор встал и пошел дальше. Ему вспомнилась его Клара, и он невесело усмехнулся.

В этой яростной тьме, полной ветра и вод, Барриор едва не пропустил мост. Тот взлетал белоснежным ребром над рекой Бороска и противоположным концом упирался в развалины Поганой Крепости, под которой раскинулось легендарное Подземелье. Барриор ступил на мост и, покачиваясь от порывов холодного воздуха, пошел вперед. Под пролётами моста кипела река, обрушивалась на него водяными громами. Одежда старухи реяла на ветру как изорванный флаг, пузырилась черной эктоплазмой, рассеченной ножами ветра на длинные пряди и хвосты; фалды цвета нефти плясали в воздухе жестоком. В колоде, спрятанной в сумке, одна из карт изменила рисунок и даже свое именование. Где-то далеко, под знаменем с белым лебедем на кроваво-красном озере, мчались в сторону стонущего под напором бури города четыре всадника, облаченные в яркие одежды и блестящее железо.

Преодолев самую высокую точку моста, Барриор начал спускаться. Осторожно, смотря под ноги, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях.

Отсюда, из неясной мглы, уже были видны ворота в Подземелье. Между двух циклопических колонн, своими полустершимися очертаниями напоминающих то ли о святых, то ли о героях, образующих протянутыми руками арку, широко распахнулся каменный зев, подсвеченный изнутри огнем Подземного Маяка, и длинный, бегущий вдаль и сужающийся в перспективе коридор в этом янтарном пламени походил своими стрельчатыми арками на костистые складки демонического нёба.

Подножие ворот и пол коридора тонули во тьме, которая странно бурлила, подобно живому существу. Сначала Барриор думал, что это обман зрения, что текущая ему навстречу по мосту тьма обладает иллюзией движения из-за порывов ветра, разметывающих дождевые струи. Но когда он ногами ощутил всю многочисленность и энергичность этой тьмы, когда во вспышке молнии он увидел мельком черные, серые, коричневые, с уклоном в желтизну и темно-бурые спинки, сливающиеся в бесконечный щетинистый ковер, он наконец понял.

Крысы бежали из Подземелья.

Уровень 2.

Крысиный волк.

Каждое поколение должно познать страдание.

Атилла Вокил

Барриору снился солнечный свет. Лился сверху золотым каскадом, ослепительный и жаркий. Но медленно тускнел: кружево листьев, сначала незначительное, понемногу густело и обретало первозданную черную мощь, а человек словно погружался в темный лес, или падал в самую чащу. Из золотого свечения свет стлел до желтого, потом оранжевого, потом стал тускло-красной точкой на обратной стороне век. Когда он открыл глаза, свет был таким слабым, что его могло унести самое незначительное дыхание тьмы.

У ног видны были только красноватые, с налетом серого пепла, угли. Вчера они с Колцуной решили просохнуть и погреться у маленькой печки, да так и заснули в креслах. Болела спина. Кряхтя, Барриор подкинул остатки дров, остававшиеся здесь с давних времен, и раздул угли. Дерево занялось пламенем. Стало светлее. Справа он увидел спящую Колцуну – голова свесилась на грудь, худые морщинистые кисти лежат на подлокотниках.