Он купил на последние гроши вареной баранины и наполнил свою флягу вином. Нашел место возле костра и принялся за еду. Мясо было жесткое, а вино кислое, но после вынужденной диеты, состоявшей из сушеной рыбы и тростниковой водки, Барриор наслаждался и такой нехитрой пищей. Испытания и лишения последних недель не лучшим образом сказались на нем. Некогда могучий и тугой, округлый как бочонок, живот теперь несколько сдулся, щеки впали, густые волосы уже много дней не видели расчески и представляли собой печальное зрелище, длинные бакенбарды, дарившие ему некогда сходство со львом, грустно обвисли. Пышные одежды, отличавшиеся когда-то варварским блеском, теперь были грязны и оборваны: алые буфы с белыми разрезами не вызывали теперь ничего кроме жалости, нашитые на камзол горделивые Розы Войны истрепались и расползлись на отдельные пучки ниток. Из былой амуниции у него осталась только кираса, начавшая ржаветь без должного ухода, и его сокровище – меч по имени Клара. К тому же вся его одежда так пропахла рыбой, что он немедленно привлек внимание всего местного кошачьего племени.

Поев, Барриор вытер жирные пальцы о штаны и задумался, как бы еще скоротать время до открытия ворот.

– Что-то страшное грядет, – проскрипел чей-то голос прямо над его ухом.

– Э… Чего?

– Буря, говорю, надвигается. Кости ноют и пальцы чешутся – верный знак.

Только сейчас Барриор заметил сидящую рядом старуху. Она была похожа на тень, худая и черная, закутанная в бесформенные одежды. Огонь высвечивал морщинистый подбородок, медленно жующие что-то челюсти, крючок носа и завитые в косы седые волосы. Рукой она поглаживала кошку, белую, с черным пятном на затылке.

– Может быть и так, – при виде этой ветхой неприкаянности, которая одна составила ему компанию, Барриор вдруг почувствовал острую жалость к себе и поспешил залить ее добрым глотком вина.

Впрочем, такое соседство объяснилось просто – цыганка, не откладывая дела в долгий ящик, предложила погадать.

– У меня есть колода волшебных карт, которые видят будущее, – доверительно сообщила она.

– Неблагодарное ты выбрала себе занятие – гадать на картах около города, в котором есть собственный оракул.

– Предсказания оракула недешево стоят, а я могу погадать тебе бесплатно, кажется, тебе это куда важнее, чем этим купцам, которые хотят знать только на сколько монет пополнятся завтра их кошельки.

– Вот это другое дело! – у Барриора была небольшая слабость: он был падок на дармовщинку.

Цыганка достала колоду засаленных мятых карт и начала мешать их.

– А они точно волшебные? Похожи на подделку из Тришта, – засомневался Барриор.

– Не суди по обложке. Эти карты нарисовал сам великий маг Оггриз, когда сидел в темнице. И не обращай внимания на запах: сам понимаешь, в темнице с красками туго.

Барриор решил, что великий маг был никудышным художником: рисунки на картах больше походили на детские каракули. Цыганка выложила три карты и на минуту задумалась.

– Интересно… Карты говорят, что раньше ты ходил под сенью солнца, но потом променял его на розы. Ты одержал много побед, но цена их была высока и привкус горек. Я вижу кровь на клинках и пожарища. Какая несчастливая судьба! Ты как был изгнанником, беглецом, им и остаешься, а по следу твоему уже идут четыре кровожадных зверя.

– Твои карты не сказали ничего обнадеживающего, – расстроился Барриор. – А что насчет будущего? Я ожидаю получить большое наследство, могут карты сказать, что это будет: золото, серебро? Или, может, могущественные артефакты?

Цыганка выложила еще три карты.

– Надежды твои развеются прахом, а скорбный путь не скоро закончится. Тебе грозит смерть… И спуск под землю. Хотя ты долго не увидишь дневного света, карты говорят, что солнце будет твоим помощником. Ты что, один из искателей артефактов? Собрался в Подземелье?