– Ну вот, гости дорогие мы и дома! Располагайтесь! – я улыбнулся уставившейся на меня Пуговке.

Ирбиса положили на диван в зале. Рину с Пуговкой я решил разместить в спальне, закрыв пледом и шторами предварительно окно. Зачем я это сделал, не знаю, но мне показалось что так будет безопаснее. В зале закрыл просто шторы. Головная боль и тошнота, мучившие нас все это время, опять усилились. Мы с Палычем закинули очередную горсть обезбола, запив коньяком.

– Рина, у вас голова болит? Тошнит? – спросил я, видя, как она жадно смотрит на наши процедуры.

– Да! Очень сильно! И пить хочется постоянно!

– Держите! – протянул я ей пару таблеток обезболивающего и бутылку коньяка, – поможет ненадолго! А вот что с Пуговкой делать, не знаю! Не поить ведь ее коньяком?

– Может разбавить и попробовать дать? – предложил Палыч.

– Может! – задумался я и вдруг в памяти всплыли слова Ирбиса о книжице в рюкзаке.

Я схватил рюкзак и достал тонкую брошюрку, на обложке которой было написано – «Институт. Инструкция для новичка по выживанию в Стиксе»

Я открыл брошюрку и углубился в чтение, попросив Палыча понаблюдать за Ирбисом

«Привет, новичок! Добро пожаловать в Стикс…».

Уже через минуту я прочитал про живчик и понял его назначение и как его готовить! Оказывается, мы теперь обречены пить это пойло постоянно. Это лекарство для нас, иммунных. Оно помогает от спорового голодания и если его не принимать, то сдохнешь в муках как наркоман от ломки или можешь превратиться в зараженного. Я посмотрел на рюкзак Ирбиса и недолго думая вытащил одну фляжку. Запах был тот еще! Настойка носков, в которых ходили несколько месяцев не снимая, на самогоне. Ну по крайней мере у меня возникли такие ассоциации.

«И как они его пьют? – меня передернуло от мысли что это нужно пить, – Ну… была не была!». Я приложился к фляжке и сделал пару глотков, загасив желание моментально выплюнуть. Прислушался к ощущениям и сделал еще пару глотков. Палыч, сидя у дивана с Ирбисом, с интересом наблюдал за моими манипуляциями. Я протянул ему флягу.

– На, попробуй! Только не нюхай! – предупредил я, – и не выплюни! Говорят, это лекарство!

Но Палыч не послушался моего совета, поднеся горловину к носу. Тут же скривился и отвел руку в сторону. А я, вдруг отчетливо почувствовал, как уходит головная боль и тошнота! Еще несколько секунд и от надоевшей боли не осталось и следа! При этом сил и энергии как будто бы прибавилось.

– Пей! – кивнул я на флягу, – а то сдохнешь или упырем станешь! Не нюхай! А так это как слабоалкогольный коктейль!

Палыч подумал немного, махнул рукой и приложился к горлышку фляги, зажав нос пальцами. Отпив три или четыре глотка, он сжал губы, преодолевая рвотные позывы и выпучил глаза!

– Держи, держи! – пытался я его поддержать, – Держи Палыч, нужно!

Наконец он проглотил последнюю порцию и скривившись вытер губы рукавом.

– Вот же гадость то! Как это пьют?

– Привыкнешь! – раздался тихий голос Ирбиса.

Я соскочил с пола и подошел к дивану.

– Ирбис, ты как? – склонился я над ним, – Может еще спек вколоть?

– Нет! – прохрипел боец, – лучше живчика дай.

– Мы тут немного похозяйничали. – я забрал флягу у Палыча и передал Ирбису, – Ты уж извини!

– Все правильно сделал! – сказал боец, оторвавшись от горлышка, – Вам теперь его нужно всегда пить! Много не пейте, грамм сто пятьдесят или двести в день. Пей по несколько глотков как почувствуешь, что голова начинает болеть. Если частить начнете, можно отравится.

Ирбис замолчал, прикрыв глаза. Было видно, что каждое слово ему дается с трудом. Помолчав он продолжил: – Этих двух фляг вам вдвоем дней на десять хватит! А потом… коробочку железную в рюкзаке поищи.