На смену страху и неизвестности появлялась надежда и вера в сказанное на прощанье Александрой Тимофеевной: «Все будет хорошо, мир не без добрых людей».

Клавдия, озабоченно посмотрев на небо, объявила:

– Сейчас сделаем остановку. Надо лошади отдохнуть, да и нам подкрепиться. Кабы буря не разыгралась.

Она первым делом дала лошади корм, затем споро развела костер и подвесила над ним котелок, наполненный снегом. Развернули припасы.

В корзинке с едой Агата обнаружила маленький узелок из красной тряпочки – там лежало несколько бумажных денежных купюр и монет.

– Муся… – тихо произнесла она, показывая дочери обнаруженные деньги, не в силах сдержать слез благодарности, пораженная широтой души и какой-то вселенской любви этих еще вчера незнакомых им людей…

– Мама, я обязательно заработаю много денег, мы никогда не будем нуждаться, и будем помогать бабушке Александре и деду Трифону, и всем, кому нужна будет помощь, – пылко сказала Мария, как будто поклялась.

И жизнь ее, действительно, сложилась так, что она всегда всем помогала, как своим родственникам и друзьям, так и совершенно чужим людям, которые в ее доме всегда находили кров и помощь…

От еды и чая, заваренного травами Александры Тимофеевны, Агата с Марией разомлели, но Клавдия уже давала команду засыпать снегом костер и грузиться в сани.

Солнце тем временем спряталось за тучи, поднялся сильный ветер, и все вокруг зашевелилось, затрещало. Деревья шатались и гудели – словно живые великаны переговаривались друг с другом…

– Нам бы только до метели поспеть, – проговорила Клавдия, подгоняя лошадь.

– А далеко еще? – с тревогой спросила Агата?

– Нет, как из тайги выйдем, через поле к железнодорожному полотну, а там уж вдоль него до самого Омска. Засветло успеем, – подбодрила своих попутчиц возница.

Вдруг, прямо над головами раздался сильный треск, и огромное дерево упало на дорогу, обсыпав путешественниц снегом, и едва не задев лошадь. Женщины вскрикнули от испуга, но Клавдия, успев туго натянуть поводья, уберегла и лошадь, и всех седоков от гибели…

Почти четыре часа женщины освобождали дорогу.

Вот где пригодились навыки работы на лесоповале. Пока одна орудовала топором, две другие оттаскивали огромные ветви с дороги. Вот уже и самая сложная задача – перерубить ствол, осталась позади.

Как только дорога была расчищена, сразу же отправились в путь, решив, что перекусят в пути – нельзя было терять ни минуты.

Тем временем день клонился к ночи, ветер все не стихал, сыпал снег. Сквозь качающиеся верхушки деревьев проглядывала желтая луна, то появляясь, то скрываясь в тучах.

Лошадь, отдохнувшая во время расчистки дороги, бодро бежала сквозь снежный вихрь, оставляя позади темноту леса.

Впереди уже открывался простор заснеженного поля.

– Ты что, Каурка? – обратилась Клавдия к лошади, будто ждала от нее ответа.

– Что случилось? – спросила Агата, чувствуя какую-то опасность, и инстинктивно прижимая к себе дочь.

– Да что-то лошадь беспокоится… – задумчиво проговорила Клавдия, одной рукой держа поводья, а другой, снимая с плеча ружье.

В это время они уже миновали лес, стало светлее, и дорога вела через поле в сторону слабо мерцающих вдали огоньков.

И тут взору открылась такая картина – слева от них, от темно-синей стены леса отделилась серая масса, которая двигалась в их сторону.

– Волки! – тихо сказала Клавдия.

И тут же четко распределила обязанности, похлопывая одновременно по крупу лошадь, успокаивая ее.

– Агата, перебирайся вперед, держи поводья, а ты, Мария, будешь подавать мне патроны.

Серая масса надвигалась, лошадь фыркала, чувствуя опасность, но бежала быстро.