В конце хочу добавить: слишком высокий уровень агрессивности – это плохо. Это чувство, окрашенное в цвета розового тумана, мешает думать. Для нас главное быть не агрессивными, а умными, справедливыми, терпеливыми и сильными. Поэтому, мы готовы нанести удар первыми и в своё время мы нанесём его!

Закончил вождь с великим воодушевлением и наградой ему послужил взрыв спонтанных аплодисментов. Следующую часть собрания проводил секретарь московского отделения – Михаил Дьяков. Он предоставил подробный отчёт о вчерашнем пикете. Больше половины присутствующих здесь принимали в пикете активное участие. А остальные, те кто не смог присоединиться к товарищам у посольства, с любопытством слушали.

По окончании собрания Глеб решил воспользоваться ситуацией и подошёл к подставке, на которой стоял вождь и разговаривал с одним из своих верных спутников. Дождавшись паузы в разговоре, он вклинился со своим вопросом и спросил:

– Разрешите?

Мухин повернулся к нему, благожелательно посмотрел на Глеба и произнёс.

– Да.

– Вы знаете, когда вы рассказывали о ситуации с мигрантами, у меня было такое ощущение, что вы залезли ко мне в голову. Ситуация серьёзная и любой уважающий себя патриот не может ни задумываться – «Что же делать?». – Начав довольно робко, дальше Глеб начал раскручивать маховик слов и выплёвывать их со скоростью пулемёта. Он впервые за долгое время не таил своих мыслей от собеседника, сбрасывая напряжение, мучившее его до этого и приведшее сюда в партию. – У вас опыт, знание ситуации. Каким вы видите выход из такой, складывающейся негативно для нас ситуации?

Вождь, просверлив Глеба внимательным взглядом, внешней стороной правой ладони провёл по своей щеке и сам задал вопрос:

– Вы новенький?

– Это моё второе собрание.

– Ясно. Стране нужны ищущие, небезразличные к её судьбе люди. Мне представляется вы из таких. Кто у вас десятник?

– Мы ещё не успели с ним познакомиться.

– Ну ничего. Сегодня познакомитесь. Я скажу, чтобы вами скорее занялись. Вам будет не безынтересно пообщаться с нашими практиками, в частности с Буровым Сергеем. А сейчас, прошу меня извинить, дела. Надеюсь, мы с вами ещё ни один раз увидимся.

Прощаясь, вождь пожал ему руку. Рукопожатие оказалось по-мужски плотным (но не излишне сильным и резким), ладонь сухой, тёплой. При этом ритуальном действии вождь наклонился вперёд и без тени улыбки посмотрел прямо в глаза Глеба. Это означало, что он его запоминал. Сделав кивок головой, по-военному идеально выверенным шагом он удалился в сопровождении своего верного соратника к себе кабинет.

Глеб отдал дежурному, – на этот раз молодому толстяку в зелёном натовском свитере и с плохо вымытыми сальными волосами, – фотокарточку. Уходить он сразу не стал, а задержался в приёмной с целью немного потолкаться, пообтереться среди партийцев, послушать их разговоры, понаблюдать за их мимикой. Глеб походил среди них, а потом взял из лежащей на столе стопки газет «Сердце Севера» один экземпляр и сделал вид, что углубился в чтение. От подслушивания чужих разговоров его отвлёк подошедший к нему тощий, глазастый, круглоголовый, короткостриженый парень. Его губы, ярко красные, потрескавшиеся, несколько раз непроизвольно дернувшись, выдали:

– Ты Глеб Царёв?

– Да.

– Будем знакомы, – они пожали друг другу руки. Глебу его слабое, мокренькое и какое-то снисходительное рукопожатие не понравилось. – Я твой десятник Андрей Черновский. Живёшь в каком районе?

Глеб ответил.

– Типичный спальный уголок современной Москвы, – прокомментировал Андрей. – В пятницу вечером свободен?

– Да, в общем-то каких-то конкретных планов у меня нет.