– Может, в дом попросишься, посмотреть на тело? – спросил Аркадий, когда спрыгнул на землю. Обувь подняла облачко пыли.

– Аркадий прав, – сказал Лёша, продолжая смотреть, как уличные зеваки обсуждают случившееся у дверей дома Грузовых. Полицейские отгоняли их, тактично советуя не мешать, но это мало помогало, – нас и близко не подпустят. Это место смерти и пока всё не осмотрят, даже мышь оттуда не выскочит.

– Я что-то подозревал, – проворчал Аркадий и уставился на вышедшего из ворот доктора, – Руслан своим поведением не давал мне покоя. Он что-то скрывал. Возможно, его убили и подстроили как несчастный случай. Я не удивлюсь. Его отец мог слететь с катушек на почве алкоголя, а Руслан не мог ничего сказать, боясь за жизнь. Это не в первый раз, ребятки, скажу я вам.

– Думаю, они это выяснят, – сказал Никита и указал на машину с мигалками, стоявшую возле забора. Никита был согласен, что самоубийство выглядит едва ли не мистически и вовсе не похожим на поведение Руслана.

– Может и выяснят, – сказал Аркадий и вновь подпрыгнул на турник, – но иногда они не замечают очевидного.

– А ты заметишь, если тебя пустить расследовать? – спросил Никита.

– Не знаю, – сказал Аркадий, когда спрыгнул на землю, оставив на песке два отпечатка, – я не был на их месте.

Аркадий засунул руки в карманы и наблюдал, как в машину с мигалкой садятся двое. Он задумчиво добавил:

– Я знаю, что Руслан не покончил бы собой.

Никто не спорил.

– Она должна успокоиться, – сказал майор Суриков, захлопывая дверцу. Он был в растерянности. Второй случай самоубийства за неделю вывел его из себя. Молодые ребята, одному было 15 лет, другому 16, покончили собой. Вопрос с Виталием Божковым был неясен, ведь полной уверенности, что его не толкнули под грузовик, не было, но с Русланом Грузовым нечего было думать: парень заперся в ванной и перерезал вены. Со Светланой он планировал поговорить позже, о чём сейчас сказал Косте.

Машина скорой тронулась. Из-под её колёс разлетался гравий.

– Ей надо прийти в себя, – продолжил Суриков, – не думаю, что она скажет что-то полезное. Насколько я знаю, дети, склонные к суициду, обычно ничем это не проявляют. Решение приходит неожиданно. Негативные стороны жизни собираются в мозгу, как грязное бельё в корзине, и потом клац, – Суриков щёлкнул пальцами, – момент настал, они больше не могут терпеть. Жизнь для них становиться невыносима.

– Вы изучали психологию, майор?

– Краткий курс. Но этот вывод напрашивается сам.

Майор посмотрел в зеркало заднего вида, собираясь развернуть машину.

– Видишь на площадке ребят? – спросил он Костю. Парень посмотрел назад через плечо, отчего шея хрустнула.

– Думаю, они знали Руслана Грузова, – сказал майор, – более того, ставлю десятку, что хоть один из них назовёт себя его другом.

Костя ничего не ответил, продолжая рассматривать ребят.

– Их нужно расспросить, пока мы не уехали, – продолжил Суриков. Он знал, что это следует сделать, но так же знал, что вряд ли это что-то даст. Ребята не подходили сами, значит ничего, что помогло бы следствию, они сказать не могли. Суриков открыл дверь и вышел из машины. Костя наблюдал, как он неторопливо шёл к ребятам, затем спешно вышел и направился следом.

– Смотри, Аркадий, – с усмешкой заметил Никита, глядя через линзы очков на приближающегося майора, – этот, из органов, сюда идёт. Можешь предложить свою помощь в расследовании.

Ребята смотрели, как мужчина в синей летней куртке и джинсах подходил к ним, едва щурясь от мягких и тёплых солнечных лучей. Рядом с ним был молодой парень, по виду довольно неопытный. Такое впечатление составляли о Косте Гусько большинство, увидев его впервые.