Российский император Александр III не жаловал Вильгельма II; он называл его «un garçon mal élevé» (дурно воспитанным мальчишкой). После убийства Александра II в 1881 г., а затем ухода в отставку Бисмарка в 1890 г. русско-германские отношения испортились. Новые руководители германской внешней политики взяли курс на разрыв с Россией. Ответом на это стал франко-русский союз, одним из вдохновителей которого стал Александр III. На позицию императора, помимо всего прочего, во многом влияла и его жена, императрица Мария Федоровна, урожденная датская принцесса Дагмар. Придворные круги в Копенгагене были настроены исключительно германофобски: на это были причины. В 1864 г. Пруссия отняла у Дании Шлезвиг. Простить это пруссакам датское общественное мнение, а особенно королевский двор, не могли. Родной сестрой Марии Федоровны, тоже дочерью датского короля Христиана IX, была и королева Англии Александра, супруга Эдуарда VII, и, разумеется, она тоже влияла соответствующим образом на своего, и без того антигермански настроенного мужа. Отсюда же и отвращение, которое Александра питала к Вильгельму II, хотя во время датско-прусской войны 1864 г. тому было всего лишь 5 лет. На этом фоне и следует рассматривать пребывание Вильгельма II в Лондоне в 1910 г. в связи с похоронами его дядюшки Эдуарда VII.

Английская пресса отмечала, что кайзеру «принадлежит первое место среди прибывших из-за границы плакальщиков». Поведение его во время траурных мероприятий в Лондоне единодушно расценивалось как образцовое. В частности, Артур Конан Дойль, выступая в данном случае в качестве репортера, написал: «Вильгельм выглядел столь благородно, что Англия не будет той старой доброй Англией, если сегодня снова не раскроет ему свои объятия». Но эту благостную картину резко нарушил один, в сущности незначительный, но характерный эпизод. Когда траурная процессия достигла Вестминстерского аббатства, где должно было состояться захоронение, Вильгельм первым спешился и бросился к карете вдовы покойного – королевы Александры, которая ехала вместе с сестрой – Российской императрицей Марией Федоровной. Ловко обежав карету, Вильгельм поспел к ней даже раньше королевских слуг, но Александра специально вышла с другой стороны. Это не смутило кайзера; перебежав на другую сторону, он вновь оказался первым и даже попытался поцеловать руку королеве «с видом убитого горем племянника». Ситуацию, уже натянутую до предела, спасло только то, что сын Александры и покойного Эдуарда VII, новый король Георг V поспешил на выручку матери и подал ей руку.

Кстати, Георга V Вильгельм называл «хорошим мальчиком». Он покровительственно относился и к Николаю II. После того, как в 1894 г. Александр III, на дух не переносивший Вильгельма, скончался, кайзер, пытаясь подправить уже сильно подпорченные отношения с Россией, взял себе за привычку строчить длинные, с претензией на «интимность» послания новому императору Николаю II. В этих пространных, многостраничных письмах на английском языке он обращался к Николаю «Дорогой Ники» и подписывался «твой друг Вилли». Он пытался отвратить Николая от франко-русского союза, исправить фатальную дипломатическую ошибку, допущенную им же самим. Он писал: «Безбожная республика, запятнанная кровью королей, не может быть подходящей компанией для тебя». Он даже позволял себе поучать Николая, держась порою на грани издевки: «Я советую тебе, Ники: побольше парадов и речей… Парадов и речей». Сам же кайзер в частной беседе со своим рейхсканцлером Бюловом как-то сказал, что Николай «годится только на то, чтобы жить в деревне и выращивать турнепс». В 1905 г., во время революционных событий в России, он даже предлагал Николаю направить германские войска для подавления его мятежных подданных, чем вызвал яростное возмущение у императрицы Александры Федоровны, чье отношение к Вильгельму II и без того ухудшалось с каждым его визитом в Петербург. Александра Федоровна, имевшая колоссальное влияние на мужа, была, правда, немкой, но не пруссачкой – она была сестрой Великого Герцога Гессен-Дармштадтского. Ее резко негативное отношение к Вильгельму II, вкупе с той неприязнью, которую испытывали к нему мать Николая – вдовствующая императрица Мария Федоровна и ее сестра королева Англии Александра, а также отрицательный взгляд на него покойных Эдуарда VII и Александра III не могли не повлиять соответствующим образом на Николая II. Это во многом объясняет то, почему « безбожная республика», т. е. Франция казалась для него, как и для его отца, более приемлемым партнером, чем Германская Империя. Все эти обстоятельства существенно помогли французской дипломатии создать дипломатическую и духовную изоляцию Германии.