– А нам другого и не надо, – довольно заулыбался Кум Ягель.

– Надо все обдумать, как следует. Народ лесной восстать может. Не по нраву это придется некоторым, – раздраженно произнес Кащей, в эту минуту думая о белокожей Василисе, что отвергла его ласки. Василису он еще простил, уж больно медова, сладка была, – не потерял еще надежду Кащей. А вот Айгу, немолодую, разбитную, ту, что сам не ценил, он за едкое мнение о своей персоне прощать и не думал. Получит сполна и за себя, и за подружку.

Сказ о женской вражде

А подружки-то стали врагами. Айга после злополучного инцидента на юбилее игнорировала Василису. Та подступалась к ней с вежливыми разговорами, да Айга, гордо вскидывая голову, проходила мимо или дверь перед носом захлопывала. Тут уж сама Василиса обиделась не на шутку.

– Что я – девочка какая?! У меня положение в обществе, авторитет, я всему миру помогаю. Хотела этой психованной кляче личную жизнь устроить, а она! Неблагодарная.

Все пошло с той поры вкривь и вкось. Лесные обитатели на два лагеря разделились: на тех, кто Василису поддерживал, и тех, кто с Айгой враждовать не хотел.

Двое из ларца, получившие неприятное наказание служить обладателю ларчика волшебного, были страшно на Василису обижены. И, улучив минутку, они пришли к Айге за помощью.

– Говорят, Айга, ты всем молодцам помогаешь, помоги и нам. Ведь нами теперь кто угодно владеть может, мы сами собой не владеем. Не по вине нашей это наказание. Произвол волшебницы Василисы. Очень предвзято она в этом деле себя повела.

– Хо-хо, видите ли, ребятки, Василисино наказание не так-то легко отменить. Но есть хитрость маленькая. Она превысила полномочия, и я обращусь с апелляцией. Во-первых, вам срок скостят: двадцать лет на девять обменяют, а во-вторых, вы вольны будете сами себе выбрать хозяина. Но! С одним условием: этого хозяина укажу вам я. Согласны?

– Согласны! – в один голос рявкнули близнецы.

«Знали бы вы, какому растяпе вам служить придется», – иронично подумала Айга и пошла с апелляцией в Лесное судилище.

Ее апелляцию приняли и рассмотрели. Состоялся повторный суд, и Айга выиграла его. Василиса была вне себя от гнева.

Хлопая коньячок, рюмашку за рюмашкой, она, рассевшись в пестрых шальварах, в позе турецкой, на ковре персидском, в гостиной у Кащея, делилась с ним своей обидой.

– Это она мстит мне, – жаловалась она Кащею, – за то, что вы мне предпочтение оказали.

– Дура! – зло ответил Кащей и добавил, что скоро сердце Василисушки утешится: накажет он вздорную старуху.

Василиса, наклюкавшись, безропотно отдалась Кащею. Вот к чему привела ее ненужная самодеятельность! Как говорится, не умеешь сватать – не берись.

Той же ночью банька волшебная Айги сгорела.

Сказ про то, как запоздалые сожаления делу не помогут

Василиса проснулась не на своих пуховых перинах, а на чужом и неудобном матрасе обтянутом шелком, голова у нее гудела, пахло чужим потом, и треугольничек намок от мужского семени и похоти.

– Ох, – охнула Василиса, – ну и погуляла я этой ночью. Кащейка развел меня на секс. Есть о чем подумать.

Вне себя от распиравшей гордости Кащей самолично притащил подносик с кофе. И долго осыпал грудь Василисы жемчугами, поцелуями и незамысловатыми ласками.

Василиса неожиданно для себя вдруг решила, что Кащей вовсе и недурен, и ей бы хотелось уже на трезвую голову проверить его в деле. Кащей с радостью согласился.

Так из недоразумения на почве алкогольного опьянения родился совершенно неожиданный союз, за который позднее Василиса себя презирать станет.

Айге было в то утро не до плотских утех, да и единственное место, где эти утехи на славу удавались, теперь было не пригодно для оных. Обугленные бревна – вот, что со слезами на глазах созерцала Айга.