Антоний сбросил с лица одеяло и сел.

– Мне приснилось, что ты умерла – сказал он в темноту, – и что дети наши умерли, а я остался один и мне было ужасно одиноко и горько.

– У меня тоже было такое – ответила она из темноты и погладила по спине. – Ложись, ещё рано.

– Три часа – открыв телефон–раскладушку, сказал Антоний. И успокоившись снова лёг, поцеловал жену, обнял её и уснул.

Будильник в телефоне–раскладушке заверещал встроенной мелодией в семь. Антоний вскочил выключить, чтобы не разбудить жену и детей. Отключив, он с ужасом вспомнил, что ему снилось и повернулся взглянуть на любимую. Но тут ещё с большим ужасом осознал или вспомнил, что жена и четверо их детей уже полгода как мертвы. Антоний не сдержал вопля отчаяния и за ним последовавших слёз. Но спустя минуту безутешного плача, он вдруг резко и весело засмеялся и запрыгал на кровати как мальчишка, ибо вспомнил или понял, что никогда ещё не был женат и у него никогда не было ни только четверых, но даже одного ребёнка, разве что хомячок, которого он сам же и убил, облив ацетоном и запалив.

– Что–то ты расшалилась, Антонина, одевайся–умывайся и марш завтракать – сказала внезапно вошедшая незнакомая женщина лет тридцати. – В первый раз в первый класс, как никак, не хотелось бы опоздать.

– Мама! Мамочка!!! – вскрикнуло и упало с кровати из очередного прыжка замертво нечто, что за последние пять минут ощутило себя и многодетным отцом и вдовцом и просто свободным, а для стоявшей в дверях женщины с облетевшим от страха лицом, казавшееся дочерью.

Взрыв соседнего дома и осколки от него, разбившие окно, разбудили задремавшего на подоконнике котика. Взрывная волна и пробивший его навылет осколок стекла с силой швырнули его на пол и на полу он подумал:

– Надо же, приснится же такая глупость, что я – женщина!!!

Мгновение спустя котик обнаружил что он на полу не один и только после этого понял, что вовсе он никакой не котик и тем более не женщина, но мышка, ибо как раз настоящий котик её и держал в когтях и что–то лопотал несуразное:

– Наконец–то, любимая! Вот мы и встретились! Если б ты знала, как долго я тебя ждал! Как долго я питался всякой гадостью: каким–то минтаем и килькой, какой–то колбасой с Е–ингридиентами из свинины–говядины, идентичными натуральным! Но надо же было что–то кушать, иначе я бы не дожил до нашей встречи! Как я рад! Прости мне, окаянному, моё несовершенство и нетерпеливость! Милая моя, наконец–то я тебя съем! Скажи мне хоть слово, я хочу слышать тебя.

– Пи… пи… пи… мне… пи… здесь мне… душно, дурак, дышать нечем, горло отпусти.

– Но как ты жила без меня? ждала ли? искала ли? – Но, уже не дожидаясь ответа, котик одним глотком захавал мышку и ещё целых полчаса наслаждался послевкусием.

Ну и как меня звать после этого?! Может «Послевкусие»?

08.05.2008

или сказ про то, как букашка становится богом

– Говорят, как правило, что к Богу приходят через ГОРе, то есть ГОРу всяких неприятных событий. Под «приходят», правда, подразумевают, чаще всего–навсего буквальный приход–заход в какую–либо церковь, мечеть или других экстрасенсов, выдающих себя за друзей всевышних сил, чтобы поставить свечку, преклонить колени или ещё как поколдовать, лишь бы Бог их услышал (как будто Он глухой и Ему надо говорить погромче или поярче) и обезболил удары судьбы. Даже могут остаться в той или иной церкви, воцерковиться, принять сан, вызубрить все молитвы, мантры, заклинания и всё такое–прочее, но так и не подойти к Нему даже на пушечный выстрел.

Оказывается – ПРИДТИ к Богу – значит распять, убить, уничтожить Его, ибо большего Он не достоин. Ибо мы не виноваты, что появились на Земле, что заразились грехами, что стали инвалидами и телом и духом. Он не уберёг нас от этого и за это мы должны Его убить. Он должен искупить Свою вину перед нами, за наши грехи, страдания, скорби, слёзы. Умри, собака! Сдохни, козёл! Побывай в нашей шкуре и познай, каково нам по Твоей немилосердной милости! Но как нам убить Его, если Он Необъятен, Невидим, Неведом, Нереален?! Для того и нужно Боговоплощение, Богоявление или ИЗБРАННЫЙ, МЕССИЯ, кто имеет генеалогическую связь с Ним. Избранный отдаёт себя на суд праведного гнева букашьего и будучи в самом тесном родстве с Создателем несёт заслуженное наказание, страдает за наши грехи, за нашу боль сам терпит боль. Больше мессия не для чего не нужен, как только заменить Творца на кресте, иной миссии нет. Так должно быть, если к Богу мы идём через горе, ибо Он Сам этого ждёт от нас, ибо Он не настолько глуп, чтобы не понимать Своей вины и ответственности за содеянное.