И в тот же миг картинка поплыла, и стала еще более несуразной, если это вообще было возможно.

– Тихо, тихо! Ты что делаешь-то? – придержала ее бабушка. – Смотри, только хуже становится!

– А что же… А как же…

– Меру проси, Здравый Смысл на помощь позови, Гармонию, Равновесие, Внутреннего Архитектора… – подсказывала старшая женщина. – Успокойся! – в какой-то момент прикрикнула она. – Возьми себя в руки! Действуй, а не страдай!

И Наина вдруг успокоилась. Развернув плечи, и подняв подбородок, она четко произнесла:

– Слуги мои верные, помощники примерные! Встаньте передо мной, как лист перед травой! Порядок да равновесие, красоту да гармонию, симметрию да лад в королевстве моем сотворите! Королеву освободите, да во дворец возвратите!

Тотчас картинка перед глазами Наи поплыла, размылась, рассыпалась на множество кусочков и вмиг собралась обратно, полной противоположностью того, что было…

– Вот так, так правильно, – услышала Наина тихий бабушкин голос, а ее лоб ощутил легкий, нежный, родной поцелуй…

…Открыв утром шкатулку с украшениями, чтобы выбрать подходящее на сегодня, Ная увидела интересную брошку – это были маленькие серебряные весы, чаши которых двигались, как настоящие. Смутно догадываясь, откуда эта вещица, она рассеянно погладила прохладный металл, и отправилась одеваться, попутно вспоминая, сколько у нее сегодня важных, неотложных дел. Но не успела она перечислить их все, как одна из чаш весов резко пошла вниз, а перед ее глазами мелькнула картинка искривляющегося королевства.

– Все-все-все, я поняла! – произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь, но уверенная, что ее услышат. – Половину вычеркну, часть делегирую, и отдых, отдых обязательно запланирую.

В одном прекрасном лесу, в самой его глубине, росло чудесное Дерево. Давало оно такие вкусные и ароматные плоды, что слетались со всех сторон к нему птицы и насекомые, сбегались звери лесные. Сок у этих плодов был на диво – и сладкий, и освежающий, так что если кто-то его хоть раз попробовал, вновь и вновь возвращался, чтобы только такой вкуснотищей полакомиться.

И вот однажды на ту полянку, на которой росло Дерево, набрел человек. Привел его волшебный аромат, который он учуял чуть ли не с самой опушки леса. Залюбовался пришелец Деревом, попробовал его плод, и так он ему понравился, что решил мужчина само дерево срубить, а плоды с семенами себе забрать, да в своем саду посадить, чтобы не было больше ни у кого такого дивного растения, как у него.

Подкрепился пришелец плодами, сорвал, сколько смог, достал топор, да и начал Дерево рубить.

Стало Дереву больно, а пуще того – горько да обидно, оно ведь к человеку со всей душой, а он его – топором острым. И взмолилось Дерево к Небесам, попросило защиты да поддержки. И разразилась страшная гроза – набежали тучи черные, загремел гром, засверкали молнии. Испугался Дровосек, кинул свой топор, да прочь кинулся.

А Дерево, наполовину срубленное, попросило Небеса, чтобы плоды его с этих пор стали бы горькими да жгучими, чтобы больше ни один человек ими не соблазнился, и не захотел ради них ему боль причинить. Правда, оказалось, что есть у этого волшебства своя цена – самому Дереву от этого тоже было горько, и жгло его, как огнем, когда кто-то его плоды пробовал.

Прошло время – много ли, мало ли, то нам не ведомо. По-прежнему росло Дерево на поляне в самом сердце леса, по-прежнему давало плоды, с виду красивые да ароматные, а вот на вкус – горькие да жгучие. И больше не летели к нему птицы да насекомые, не бежали звери лесные. Полянка потихоньку бурьяном зарастала, а Дерево медленно засыхало.