– Да, меня так раньше называли, когда я была ещё совсем маленькой – Еле слышно прошептала Фелиция, и не сдержавшись заплакала во всю силу.

– Осознание этого, как тяжёлый рюкзак, постоянно напоминает о себе, и порой делает эту ношу практически непосильной для одной маленькой луговой собачки – Шёпотом пояснил филин растерянной Лилу, которая старательно поглаживала подругу по безостановочно дёргающимся ушам.

– Именно поэтому, Фелиция делит её с тобой, как с лучшей подругой. Ведь других для такого сравнения, она вряд ли сможет сыскать.

– Что же мне теперь делать? – Спросила Фелиция, подняв глаза на филина, который уже и сам едва сдерживал свои скромные, но всё же изредка проступающие эмоции.

– Кому-то нужно быть сильнее, либо твоим обидам, либо тебе самой – Улыбнулся Альберт, и нежно погладил Фелицию по лапке, которая уже перестала дрожать и лишь изредка подёргивалась.

– Останови сама этот круг обид, и перестань использовать это слово заменив его другим, любым из тех, про которые мы говорили ранее. И если хватит сил подумай, что возможно те, кто называл тебя обидным словом, точно также, как и ты сегодня, имели ввиду совсем другое. Как знать, возможно это были слова восхищения или умиления? И если мы уже никогда не узнаем наверняка, допусти этот вариант.

– Скажем тебе говорили обидные слова трое знакомых, и предположим, лишь один из них действительно хотел тебя обидеть. А вот другие, вкладывали в сказанное совершенно иной смысл.

– Прошу тебя, допусти это в своей голове, моя дорогая – И филин склонился к Фелиции так, чтобы сказанное слышала только она.

– И твой воображаемый рюкзак за плечами станет в три раза легче, и его уже ни с кем не нужно будет делить.

Помахав на прощание обрадованным подругам, Альберт, с чувством выполненного долга, взмыл намного выше верхушек самых высоких елей, и вспоминая своё детство, даже немного изумился, как много общего можно найти между взрослым и ребёнком.

Если, конечно, дать возможность ребёнку рассказать всё, о чём он думает, а затем вспомнив себя маленького, попытаться решить возникший вопрос, но уже как взрослый и мудрый филин.

А не как тот совёнок, с которым никто не хотел дружить.

И на мгновение прикрыв глаза, филин лишь глухо ухнул подступающим воспоминаниям, ведь такого мудрого советчика как он, у того растерянного и испуганного совёнка никогда не было.

– Эх ты! – Произнесла Фелиция, дёрнув небольшими лапками сверху вниз, тем самым одновременно, выражая и обеспокоенность, и удивление.

Ведь прямо перед ней ежик Стасик, уже достаточно долго, но весьма безуспешно пытался отремонтировать ведущую в его домик дверь.

Ёжик не оставлял попыток, а его подруга, луговая собачка Фелиция, окончательно расчувствовавшись, в третий раз попыталась помочь ему советом.

– Эта дверь слишком тяжёлая даже для нас двоих, и, если ты всё-таки поставишь её на место, она не закроется, так как за зиму стала немного кривой и влажной.

– Но ведь я не могу жить в домике, в котором не закрывается дверь! – Возразил Стасик, не прекращая безуспешных попыток.

– И, кроме того, это мой дом и получается дверь тоже моя, значит я должен справиться с ней, но вот только что-то всё никак… – И сразу же после этих слов дверь, и вправду разбухшая от тёплых майских дождей, протяжно заскрипела, и накренившись в сторону тропинки стала неторопливо падать.

– Берегись! – Пискнула Фелиция, и тут же мелко затряслась от переживаний за своего друга, да так, что её хвостик часто задрожал, подпрыгивая то вверх, то вниз.

Ёжик ловко отпрыгнул вглубь дома, а дверь упала так громко, что наверняка перепугала всех обитателей заповедного леса.