Одджит вообще планировала третировать первокурсницу самым ужасным образом, потому что прошлая девочка сбежала в слезах прямо в начале учебного года, но от этого ласкового тона замерла и застыла в дверях с открытым ртом.

– Ты что, шальная? – спросила Одджит скорее изумлённо, чем мрачно.

– Думаю, что да, недаром же все меня об этом спрашивают, – рассмеялась Зельда; в этот момент некогда грязная, а теперь сияющая чистотой микроволновка тренькнула, и Зельда кинулась к ней и вынула из неё, как из какого-то волшебного портала, целую тарелку с пышными и невероятно большими домашними пирожками. – Вот, – сказала она. – Угощайся, пожалуйста, я их испекла дома. Вот эти с яблоками, эти с рисом, а эти мясные. А здесь есть где-нибудь духовка, ты случайно не знаешь? Ах, я дождаться не могу, когда стану просто кошмарным человеком и профессиональным негодователем!

Одджит посмотрела на два пирожка с рисом, её любимых… Воровато закрыла дверь и, поблагодарив (что, конечно, ни в коем случае она не должна была делать!), вгрызлась в первый пирожок, внезапно для себя очутившись в каком-то подобии рая.

Разумеется, студенты-негодователи не готовили, чтобы ещё больше ворчать на столовскую еду, распаляя свой гнев. Но весь этаж потихоньку скинулся и купил Зельде плиту с духовкой. Она была ужасно счастлива, готовя в свободное время что-нибудь вкусное, а потом проходя по этажу и тайком разнося таким ужасным негодователям пирожки, запеканки, кремовые пирожные, эклеры и другие вкусные вещи.

А уж когда она готовила яблочный пирог, весь этаж, все девятнадцать человек, собирались у неё в комнате, сидели на полу, вдыхали завораживающий аромат теста и яблок, а как-то так незаметно и разговорились, рассказывая друг другу смешные истории из детства. Оказалось, все они – очень дельные ребята, и с ними можно иметь дело. И даже, если не особенно это афишировать, дружить.

Несмотря на то, что Серафим был юным преподавателем, только закончившим университет ворчливых чар, даже пятикурсники боялись его, как огня. И было, за что! Мало того, что он доводил до слёз даже матёрых студентов, поговаривали, что в прошлом году на финальном экзамене он довёл до слёз председателя комиссии, и после тот уволился.

Разумеется, когда Серафим вызвал к себе Зельду, все были в настоящем ужасе.

– Если он обидит её, я убью его, – прошептала Одджит, что было, разумеется, крайне непрофессионально, но очень правдиво – и отлично отражало эмоции абсолютно всех, кто сейчас дрожал за Зельду и хотел для неё только, кхгм, не самого плохого. – Клянусь всем злом мира, я его убью.

Зельда и правда вернулась в комнату в непривычном для себя настроении, но она не плакала, глаза её сияли ещё сильнее, чем обычно – но сияли как будто изнутри.

– Ой, вы все тут собрались, как чудесно! – воскликнула Зельда. – Давайте-ка по такому поводу я испеку вам персиковый торт.

От персикового торта никто не отказался, а спрашивать, всё ли в порядке, все немного боялись.

Только Одджит сразу поняла, в чём дело, и долго недоверчиво качала головой и улыбалась.

Она была очень рада за Зельду и теперь понимала, что уж Серафим её точно не обидит.

– Господа, – начал глава университета ворчливых чар экстренное собрание преподавателей, – в нашем университете поселился лазутчик, волонтёр доброго отношения, который портит нам статистику!

Он вдруг заметил, как волна напряжения и ужаса прошла по лицам преподавателей, и те посмотрели на него нервно. Некоторые явно побледнели.

– Я хочу сказать, обратите внимание, какие ужасные оценки по всем предметам у нашего третьекурсника, этого Дарака! Как так получилось, что… – большинство преподавателей облегчённо вздохнули и расслабились. -…он доучился у нас до третьего курса? Коллеги, что-то не так?