– А ты спроси у бабы, какого рожна вам надо: людям, то бишь человекам, всё ходите век от веку и ищите лучшей доли. Вот и выведай у неё: доколе?!

– Ах ты чертова птица! – вскипел Дунай. – не сидится ж тебе пещере! Что надо тебе от дщери? На камень бросский польстился? Да нет того камня! Приснился тебе сон какой нехороший?

Вздохнул ворон:

– Надо б лошадь тебе, богатырешка, справить, с ней веселей гутарить и по лесу шастать удобней.

Пот с Дуная скатился холодный. Не привык к подковыркам он птичьим. Да и своё величье тратить на глупости как-то зазорно. Достал он трубу подзорну и начал выискивать лошадь. Долго смотрел, на площадь взор его опустился, там бабы гуляют. Смутился богатырь небывалый и плеткой по голеням вдарил. А ворон уж было задремавший встрепенулся, перышки почистил, оглянулся и послал Дуная на площадь:

– Иди-иди, скоморошье сословие скажет с кем Варварушка ляжет…

– Ох, сваха из тебя никудышная! Мне нужна баба столичная, а не всяка мордва непонятная. У Варвары же рожа отвратная!

– Зато отец её ходит в почете.

– Вот вы, ворон, дочь и возьмете!

– Ну ладно, – черно крыло успокоился. – Лишь два пути у тебя. Первый путь: беспокоиться и бегать по свету долго. Второй путь: жениться и плыть по Волге… Шучу! Вволю кушать, веселиться да франтом ездить в столицу.

Но Дунай Иванович легких путей не ищет. Он пускается в путь и ищет, где скаредность наша зарыта да скупость в бронзе отлита, чтоб порубить их проклятущих на месте!

Ищет, значит, но мысли то все о невесте. А Варвара у тятечки плачет, в исподнем ходит, косою машет, заколочка звякает звонко, камушку изумрудному больно об пол деревянный падать.

Будет Варвара до самой старости плакать и глаголить великие тайны: о добре, о зле и о том, как СИЛЬНЫЕ РУССКИЕ БОГАТЫРИ ИЗ-ЗА ГЛУПОСТИ СВОЕЙ ПОЛЕГЛИ!

А небо дождичком плачет,

ты Егорушка, маленький мальчик,

поэтому спи беспробудно

до самого ясного утра,

а как проснешься, беги жениться.

На пороки ж людски материться

будет солнышко с неба

да те, кому мало хлеба!

Жила-была Поляница удалая. Вот крутится она у печи – хочется ей калачи, а как испечь их – не знает. Надобь девку-чернавку звать на помощь. Звала, звала, а дека то и нейдёт. А в животе урчит – брюхо жрать просит.

– Сперва надобь за водицей сходить, – слышится голос из-за печки.

– Ну надобь так надобь, – соглашается Поляница и берет коромысло.

Вода нанесена.

– Теперь надобь за мукой к Лешему идти, – слышится голос из-за печки.

– Ну надобь так надобь, – соглашается Поляница, хватает котомку и прется к Лешему.

А Леший то недурен, погнал он бабу русскую в лес за хворостом – в обмен на муку.

Хворост собран, а мука до дому едет в котомке у девки-воина.

– Надобь к бабе Яге идти за дрожжами, – слышится голос из-за печки.

А баба Яга то недурна, погнала она бабу русскую за русским духом. Принесла Поляница бабе Яге Ивашку-дурака, кинула на пол, дрожжей требует. Ну вот и дрожжи есть.

– А воды тёплой нету, надобь печь топить, – слышится голос из-за печки.

– Ну надобь так надобь, – соглашается Поляница, встаёт, идёт за дровами.

Дров нет, надобь берёзу валить, на дрова её пилить. Но дурное дело не хитрое! Берёза завалена, чурки напилены, дрова нарублены, печка жаром горит – играется, воду в котелке греет. А как вода согрелась, так дрожжи в чашке распарились. Пора печь кренделя!

– Тесто пресно невкусно! Надобь яичко из-под курочки достать да маслица справить у бабы Нюры, – слышится голос из-за печки.

– Ну надобь так надобь, – соглашается Поляница, берёт палицу стопудовую и шагает до бабы Нюры.

Нюрка как увидела вдалеке красавицу, то наперёд для ей и выставила молока парного да корзинку яиц, а еще и маслица коровьего. Захапала Поляница оброк, поклонилась низко-низко и бегом к себе – сдобу стряпать. Тесто замесила, села, ждёт.