Маленький мальчик в рваной одежонке и в лаптях, с меховой накидкой на голове подергал за рукав женщину, стоявшую рядом, верно, приходившуюся ему матерью. Женщина била в бубен, покачиваясь в такт импровизированной музыке, ее волосы напоминали хищных змей, готовых вцепиться в любого, кто приблизиться к ее чаду.

Вообще, разношерстная компания у костра напоминала и греков, и египтян, и негров, и даже что-то славянское угадывалось в их чертах, но мне не хотелось это выяснять. Малец указал обветренным пальчиком в мою сторону. На какое-то мгновение танцевавшие люди замерли, таращась на меня во все глаза. Возникла неловкая пауза, и только тогда стало понятно, как же тихо вокруг. Я всю жизнь не любил такие моменты. Во-первых, всеобщее внимание смущало, а, во-вторых, каждый раз, когда это случалось, меня не покидало чувство, что я сделал что-нибудь не так. Неожиданно один из присутствующих, мужик, лет пятидесяти, широкоплечий и суровый, схватился за вилы, лежавшие, как оказалось, у него под рукой, и решительно двинулся на меня:

– Ты кто таков будешь?

По манере держаться и тону, заданному с самого начала, можно было предположить, что человек этот здесь главный.

– Простите меня, – начал я довольно неуверенно. – Добрые люди, кажется, я заблудился среди гор. Не могли бы вы помочь мне вернутся домой?

Мужик с вилами недоверчиво глянул на меня. Его брови, и без того густые, слились в единое целое, а на лбу проступила тонкая синеватая жилка:

– Я спрашиваю: ты кто такой? Зачем пришел к нам? Говори!

За этими словами последовал резкий выпад на левую ногу и недвусмысленный тычок, который при неудачных обстоятельствах мог бы стать решающим в моей жизни. Мне пришлось резво отпрыгнуть. Затем я немного пошатнулся, утратив былое равновесие.

– Мы чужаков не любим, – произнес он грозно. – Ты здесь один?

Для пущей убедительности я даже оглянулся по сторонам:

– Вы здесь еще кого-то видите?

Мужик улыбнулся, обнажив местами гнилые зубы:

– Так даже лучше. Будь нашим гостем. Согласны, ребята? Теперь мы сможем задобрить нашего Владыку.

Среди собравшихся прокатился возглас одобрения, кто-то даже засмеялся, но это был надрывный, клокочущий смех, от которого кровь застывала в жилах. Немного почесав репу, человек с вилами подобострастно уставился на меня, постоял так с минуту и скомандовал:

– Ну, братцы… Хватайте его скорее!

Несколько человек отделилось от толпы, и тут я окончательно понял, что дальше тянуть некуда и надо срочно бежать. Что есть духу я кинулся в сторону деревни, имея один шанс на спасение из ста. «Точно догонят», – пульс лихорадочно стучал в висках, в шее и отдавал в самые пятки.

Всюду мелькали горы, стройные силуэты деревьев у подножия, изгороди, отчего-то возведенные посреди луга. Времени на размышления у меня не было. Постепенно все слилось в сплошное темно-зеленое пятно, дыхания не хватало, а легкие были готовы разорваться на части.

Топот ног угрожающе надвигался откуда-то сзади. Мои преследователи бешено кричали, и надежда на спасение с каждой минутой становилось все призрачнее. Стрекот кузнечиков смолк, наверное, они уснули. «Как хорошо живется кузнечикам, – думалось мне. – Знай сидят себе в кустах и песни поют. Где это видано, чтобы кузнечик убил другого кузнечика? Их жизнь гораздо проще человеческой…»

Как только началась проселочная дорога, бежать стало гораздо труднее: теперь, чтобы оказаться на другом конце деревни, следовало подняться в гору, да и к тому же дорога была испещрена некрупными, но весьма острыми камушками, так неприятно впивавшимися в подошву сапог.

– Люди добрые, одумайтесь! – крикнул я в тот момент, когда паника овладела всем моим существом, – Одумайтесь!