Отец стоял у окна и с грустью смотрел на зажигающиеся в ночном небе звёзды, держа в руках медальон с изображением жены. Во всём его виде чувствовалась усталость, словно какой-то тяжкий груз тянул его вниз. Он казался слишком одиноким и подавленным.

У Василисы сердце страданием изошлось, и она, позабыв о всех обидах и горестях, подлетела к отцу и обняла его со всею силою!

Отец совсем сник. По щекам текли слёзы.

– Ты прости меня, родная. Не уберёг тебя я, дурень старый. Не мил мне совсем указ нынешний. Но выхода другого не вижу я. Из любви своей к вам все мои старания. Защитить вас с Варварой хочу, да тебя поболее. Оградить от беды грядущей, неминуемой. А жених… Уж коль храбрым окажется, значит и сердце у него сильное. А там, глядишь, и до любви недалече.

Васька молча слушала. «Чего-то отец недоговаривает…?»

– Батюшка. Скажи правду! Даже если речь пойдёт о страхе лютом, о днях последних – всё равно скажи! Уж если принял решение за меня, то хотя бы объясни, отчего судьбу мою предрёк да изменить удумал. Вместе поразмыслим. Может, что и изменить получится. Я в твоей мудрости не сомневаюсь и любую твою волю приму как должное. Но ежели выход есть – без бою не сдамся!

Она приняла горделивую позу и заглянула отцу в глаза. И словно душу ему наизнанку вывернула.

Не хотел он говорить ей правду, да отказать не смог. И, взяв с неё клятву хранить в тайне ото всех то, что услышит далее, попросил стражу призвать Черноморда.

– Много лет назад, – начал царь, – мир был другим. И название у царства тоже. И правили в нём совсем иные правители…

Васька не верила своим ушам! «Так значит, это правда?! Правда! И Финист существует! Права была матушка насчёт пёрышка. А значит, всё ещё есть надежда!»

В опочивальню вошёл чародей и тихо склонился в поклоне:

– Ваше Величество… Сударыня…

В уголках его губ застыла злорадная ухмылка при виде напуганной царевны и убитого горем царя.

Васька, заметив это, постаралась отогнать от себя тревогу. «Все маги слегка "того"! А этот так особенно».

Чародей, заметив это, скрыл эмоции и натянул поглубже капюшон.

– Черноморд, прошу тебя, расскажи легенду о Кащее моей дочери. Да без лишних вопросов. Уж тайну сохранить сможет пуще твоего!

И маг принялся за рассказ, вставляя в него, словно колья в частокол, зловещие подробности. По мере продолжения Ваське всё хуже делалось, а когда речь дошла до обещания Кащея вернуться за ней, она уже рыдала в голос.

Тут ей вспомнились недавние кошмары, и она поняла, что даже если Финист и появится, то не успеет спасти её от лап Кащеевых. Ибо магия в эти места явится с опозданием и именно в тот момент, когда Кащей унесёт её в свои подземелья.

От дум и рыданий оторвал отец, который крепко прижал её к себе и, недобро зыркнув на Черноморда, стал убаюкивать. Василиса успокоилась. Она поняла, что тот, другой вариант, напрочь отсутствует и отец выбрал правильное и единственно верное решение.

– Я сделаю так, как ты говоришь. И теперь знаю, что твоё решение было мудрым и обдуманным. Я помню наш утренний разговор в конюшне. И долг свой исполню.

Поцеловав отца, Василиса развернулась и, кивнув чародею, вышла.

– Что ж, – с выдохом молвил царь, – теперь всё решит поединок. И я надеюсь, волшебник, что ты окажешься прав и пророчество исчезнет навсегда.

Царь жестом отпустил мага, а сам рухнул в кресло у камина.

Чародей поклонился и вышел. В глубине своей чёрной души он уже праздновал победу!

***

Мстислава разбудил стук в дверь. Похмелье ещё давало о себе знать, и удары о дерево отдавали в голове, словно барабанная дробь. Он накрыл голову подушкой. Не помогло. Стук повторился.