Ника закончила есть и отпросилась к телевизору смотреть мультики. Убедившись, что дверь за девочкой плотно закрыта, Вера Степановна посмотрела на Машу.

– Нам Ника сказала, что Валеру убили, но как получилось, что вы с ней оказались тут? Другого жилья что, нет?

Маша отрицательно покачала головой.

– Квартира за долги ушла, только этот дом остался.

– Но он же вообще не дом, а сарай! В нем же жить нельзя!

– Адвокат сказал, что можно, и что если я им квартиру не отдам, то они и меня с Никой убьют.

– Ясно, сволочь продажная! И деньги тоже все забрали?

Маша кивнула.

– Пока здесь можешь пожить, но нужно что-то снять в городе, здесь вам с Никой плохо будет, неудобно – помещение маленькое, удобств никаких.

– Они могут жить у меня.

Обе женщины посмотрели на Алексея, который до этого хранил молчание.

– Они могут жить у меня, если не испугаются жить с бывшим уголовником.

Маша молчала, пытаясь осознать, что он только что сказал. Алексей встал.

– Спасибо за обед, Вера Степановна. Пойду Вулкана прогуляю, попозже зайду.

Он взял с вешалки куртку и, даже не надев ее, вышел во двор.

– Как уголовник, он что, сидел? За что? – Маша смотрела на Веру Степановну и очень хотела, чтобы та сказала «Да что ты, это он шутит так».

– Да, Машенька, сидел. За непредумышленное убийство. Своей жены. Три года дали, отсидел по-полной.

Видя, что Маша молчит, Вера Степановна продолжала:

– Ты не думай, он никого не убивал, это был несчастный случай, но доказать это было невозможно. Да еще и родители его покойной жены расстарались – не только посадили его, но и большую часть денег в качестве компенсации отняли, сволочи. А Леша такой, он с ними связываться не стал. Да и бесполезно это было. Если бы не Лешин друг Сашка, то еще хуже было бы. Сашка нашел очень хорошего адвоката, заплатил ему кучу денег за работу, но тот постарался и не дал закатать его на пять лет, как просил прокурор.

– Он давно освободился?

– Три года уже. Приехал в Москву, все распродал, что родственнички не отобрали, и сюда приехал. Год дом перестраивал своими руками. У него там все удобства, газ, канализация. Он мастер потрясающий, он же Бауманку заканчивал, инженер от Бога.

– А чем он здесь занимается?

– Ремонтами. Электричество проводит, сантехнику монтирует, он на все руки.

– Такому инженеру, как он, наверно скучно этим заниматься?

– Не знаю, может и скучно, но он не хочет больше в большом городе жить. Говорит, что тесно ему там и шумно. А я его понимаю. После трех лет, которые он в колонии провел, ему свобода и независимость важнее всего. Он сам себе хозяин, понимаешь?

Теоретически Маша это понимала, но пытаясь представить, через какой ад прошел этот человек, она мысленно пробуксовывала. Как же он должен был разочароваться в людях, что предпочел жить совсем один в деревне, где никого кроме старушек и спившихся стариков.

– Ты, Маша, не бойся, Леша очень добрый и надежный человек, но характер у него тяжелый. Он и раньше-то не слишком много разговаривал, а теперь и вообще ни с кем кроме меня, Бориса, хозяина магазина нашего, да помощника своего Витьки, не общается. Друг его Саша уехал в Японию, жена у него там переводчиком работает. Вот только мы у него и остались.

– Я не боюсь, да и выхода у меня, похоже, нет. Пока я на работу не устроюсь, хоть на какую, у меня денег, чтобы квартиру снять, все равно не будет. Я думаю, что пару недель я у него поживу, огляжусь, соображу, что мне делать.

– Это правильно, утро вечера мудренее. Ты сейчас еще слабая, вот в себя придешь, там и посмотрим.

Когда Алексей вернулся, то Маша сказала, что она согласна, но что денег у нее почти не осталось.