Поразмыслив о возможностях стрельбы, старшей брат, на правах старшего, шуганул меня за стулом. Это было великолепно придумано. Так что на нем можно было запросто сидеть и использовать спинку для упора, при незначительных габаритах наших охотников. Стул возник в один момент, поскольку я опасался, что подвернувшийся так удачно фраерок удерет. Брат уже был готов к стрельбе. Какие-то тридцать метров отделяли нас он этого беззаботного создания.

Глухо щелкнул выстрел. Воробей подпрыгнул и продолжал вызывающе шествовать по

крыше.

–Дай мне, мазила, – прошипел я в возбуждении.

Второй выстрел прозвучал так же глухо, так же воробей подпрыгнул, и так же издевательски – беззаботно продолжал свой променаж.

Брат в остервенении вырвал у меня Тозовку.

Выстрелы звучали. Воробей прыгал, а мы лихорадочно загоняли патрон за патроном в казённик. А воробей всё прыгал и прыгал..

Мы брали и выше, и ниже, под срез и в середину. Пули летели мимо. Нас бил мандраж. Полпачки уже было исстреляно в этой лихорадочной охоте за этим глупым воробьём, а он продолжал бродить по этой проклятой крыше словно по бульвару и издевательски прыгать при каждом очередном выстреле. Ствол у Тозовки был ещё прямым. Наконец очередная пуля цапанула конек, прямо под ним, и он только тут допёр, что ему собирались не просто намылить мордуленцию, а посадить перо в бок.. Так, что ударился в бега, не долго о том раздумывая.

Вот тут-то взвыли наши души! Какие чувства кипели! Как мы переживали… и сожалели о расстрелянных патронах, тем паче их пропажу мог заметить наш отец! Ох, какие бури бушевали в нас… Не охотникам не понять.

Что с вас возьмешь, убогих?

Вы верите в предсказания? Вы – не знаю, а я отношусь к этому с большой долей иронии. Хотя наш отец предсказал, что брат мой будет охотник. Впрочем, это предсказание относится отчасти и ко мне, но его видимо любит эта противная девчонка Диана, что нельзя отнести ко мне в полной мере. Меня любят другие музы и сильно ревнуют к ней, но к Гименею это не относится, поскольку женщины, любя меня, боятся, как чёрт ладана. Диана мне, как жена, которая не любит своего мужика, но одаривает своим вниманием, лишь бы я не вязался к ней, что не скажешь о моем брате. Она этого подлеца лелеет и холит, насылает на него зверя, пусть даже он пускает удачу, как говорят "по бороде". Но вернемся к предсказанию моего отца.

Мы пилили на Газоне или ГАЗ-51 по дрянной проселочной дороге. Было темно и, кажется, машина была гружена сеном, поскольку мы возвращались с сенокоса. Точно этого факта я не помню, но то, что она ныла натружено своими немногими лошадями двигателя, у меня отложилось прочно в голове. Едва ли мы бы тогда поперлись на грузовике на сенокос просто так, когда в нашем распоряжении всегда был мотоцикл, да и папин служебный ГАЗ-69 почти всегда мог быть в нашем распоряжении. Мы теснились втроем в маленькой кабине, где я занимал самое неудобное место рядом с рычагом переключения передач, и мне приходилось сидеть в замысловатой позе, напоминающую букву зю. Впрочем, я сам не знаю, что это за буква, но часто выражение это употребляю, по-моему, это просто буква ю, переделанная чьими-то стараниями в этот замысловатый иероглиф? В общем, мне приходилось сидеть боком к этому самому рычагу, в полу изогнутом состоянии и при каждом переключении передач, когда машина начинала завывать особенно рьяно, мне приходилось изгибаться ещё больше и даже, отперевшись в днище кабины ногами, приподнимать себя, чтобы не мешать отцу, поскольку мой брательник занимал большую часть оставшейся половины кабины и, имея массу почти вдвое превосходящую мою, сидел, как гранитный статуй. Впрочем, я и сам не так сильно напирал на него, боясь, что дверца может открыться, и мой брательник вылетит ко всем чертям собачьим из кабины. Конечно, мне не жалко было брательника, но кто бы помогал нам косить, копать картошку и всему другому прочему, что он там делал по хозяйству, да, если честно сказать, мне бы без этого оболтуса не о чем было бы и писать, за что я ему премного благодарен.