– А где же Бузинная матушка? – спросил мальчик.
– В чайнике! – ответила мать. – Там ей и быть.
Принцесса на горошине
Жил-был один принц, и захотелось ему жениться на принцессе, но только на самой настоящей принцессе. Он объездил весь свет, чтобы найти себе невесту, да так и не нашёл. Принцесс было сколько угодно, но он никак не мог узнать, настоящие они или нет. Всем им чего-нибудь не хватало. И вот принц вернулся домой огорчённый – очень уж ему хотелось найти настоящую принцессу.
Однажды вечером разыгралась непогода: гремел гром, сверкала молния, дождь лил как из ведра.
Вдруг кто-то постучался в городские ворота, и старый король пошёл отпирать.
За воротами стояла принцесса. Но, боже, в каком она была виде! Потоки дождевой воды стекали по её волосам и платью на носки туфель и вытекали из-под каблуков. И она ещё уверяла, что она настоящая принцесса!
«Ну, это уж мы проверим», – подумала старая королева, но ничего не сказала и пошла в спальню. Там она сбросила с кровати одеяло и простыни и на голые доски положила горошину, потом прикрыла эту горошину двенадцатью тюфяками, а поверх тюфяков набросала ещё двенадцать перинок из гагачьего пуха.
На эту кровать уложили принцессу, и там она пролежала всю ночь.
Утром её спросили, как она почивала.
– Ах, очень плохо! – ответила принцесса. – Я почти всю ночь напролёт глаз не смыкала. Один бог знает, что такое попало ко мне в постель. Я лежала на чём-то твёрдом, и теперь у меня всё тело в синяках. Это просто ужасно!
Тут все поняли, что это настоящая принцесса, ведь она лежала на двенадцати тюфяках и двенадцати перинках, а всё-таки чувствовала горошину. Столь чувствительной могла быть только настоящая принцесса.
Тогда принц женился на ней – наконец-то он не сомневался, что нашёл настоящую принцессу. А горошина попала в кунсткамеру, где и лежит до сих пор, если только никто её не украл.
Знай, что это истинная история!
Штопальная игла
Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.
– Смотрите, смотрите, что вы держите! – сказала она пальцам, когда они вынимали её. – Не уроните меня! Упаду на пол – чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка!
– Будто уж! – ответили пальцы и крепко обхватили её за талию.
– Вот видите, я иду с целой свитой! – сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.
Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю – кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.
– Фу, какая чёрная работа! – сказала штопальная игла. – Я не выдержу! Я сломаюсь!
И вправду сломалась.
– Ну вот, я же говорила, – сказала она. – Я слишком тонка!
«Теперь она никуда не годится», – подумали пальцы, но им всё-таки пришлось крепко держать её: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку.
– Вот теперь я – брошка! – сказала штопальная игла. – Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.
И она засмеялась про себя – ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, – она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам.
– Позвольте спросить, вы из золота? – обратилась она к соседке-булавке. – Вы очень милы, и у вас собственная головка… Только маленькая! Постарайтесь её отрастить, – не всякому ведь достаётся сургучная головка!
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои.
– Отправляюсь в плавание! – сказала штопальная игла. – Только бы мне не затеряться!
Но она затерялась.
– Я слишком тонка, я не создана для этого мира! – сказала она, лёжа в уличной канаве. – Но я знаю себе цену, а это всегда приятно.