На следующий день Голубоглаз ничего не сказал о странной девушке, и Радуга начала ревновать и грустить. Она старалась не думать об этом, но не могла избавиться от мысли, что, возможно, Голубоглаз любит кого-то другого. На следующий вечер они снова разбили лагерь в лесу, и Радуга сказала, что устала и рано легла спать; но она только притворилась, что засыпает, а на самом деле совсем не спала.

Как только Голубоглаз подумал, что Радуга спит, он дунул в свою стеклянную трубку, и снова странная девушка вышла из леса, и они с Голубоглазом шепотом говорили друг с другом, и снова Голубоглаз, казалось, выглядел совсем по-другому и совсем не походили на стеклодува, только, поскольку в ту ночь было темно, Радуга не могла его отчетливо видеть.

На следующее утро Голубоглаз снова ничего не сказал о странной девушке, и Радуга была печальнее, чем когда-либо. Если бы Голубоглаз только объяснил, сказала она себе, все было бы хорошо. Итак, когда они ехали через лес, Радуга сказала ему:

– Я видела тебя прошлой ночью в лесу, разговаривающим со странной девушкой. Ты, Голубоглаз, выглядел по-другому. Теперь я уверена, что ты не стеклодув; и теперь, когда я увидела, как ты разговариваешь с этой странной девушкой, я не успокоюсь, пока ты не скажешь мне, кто ты и кто она.

– Увы, увы, увы! – cказал Голубоглаз. – О, Радуга, почему ты не доверилась мне? Я должен сказать тебе сейчас, хочу я этого или нет, но ты разрушил наше счастье, и мне придется покинуть тебя. Меня зовут Весна, и я разговаривал со своей сестрой Летом; и теперь мне придется покинуть тебя, потому что я могу принимать облик смертного только до тех пор, пока никто не знает, кто я.

Тогда Радуга горько заплакала и сказала:

– Ты хочешь сказать, что должен навсегда покинуть меня и что я никогда больше тебя не увижу?

– Осталась одна надежда, – сказал Голубоглаз. – Мы встретимся снова, если ты сможешь найти меня. Тебе придется искать по всему миру, и ты не найдешь меня, пока не узнаешь мой взгляд и мой голос в речи или во взгляде человеческого существа; и если ты не узнаешь его, когда он там, ты вообще никогда не найдешь меня.

– И когда я узнаю тебя либо по речи, либо по внешнему виду человеческого существа, – сказала Радуга, – что мне тогда делать?

– Тогда, – сказал Голубоглаз, – ты должна сказать: Голубоглаз, Голубоглаз, вернись ко мне. Через холмы и через море, брат Лета, муж и друг, приходи и оставайся до конца времен.

– Но что произойдет, – спросила Радуга, – если я ошибусь и скажу рифму кому-нибудь, у кого, окажется, твой взгляд и твоя речь, но на самом деле их там не будет?

– Если ты совершишь ошибку, – сказал Голубоглаз, – ты никогда больше меня не увидишь.

Радуга снова горько заплакала. Она умоляла Голубоглаза простить ее, но она больше не умоляла его остаться, потому что знала, что это бесполезно. Голубоглаз поцеловал ее и Синеву, и когда он попрощался, он вскочил на своего пони и ускакал в лес. Когда он ускакал галопом, его внешность изменилась: с него слетела одежда стеклодува; вместо синей шапки на голове появилась корона из росы, и он был одет в лепестки подснежников; вместо шарфа на нем была радуга, которая развевалась на ветру; его пони превратился в белого коня с серебряными крыльями; в руке он держал большую палочку из цветка миндаля, а на запястье у него сидел скворец. И когда он скакал галопом через лес, копыта его коня оставляли за собой след из мерцающих анемонов. Так он скакал до тех пор, пока не исчез в глубине леса, и Радуга осталась одна с сыном.

После того как она долго плакала, она вытерла глаза и сразу же начала искать Голубоглаза. Она бродила по лесу с Синевой, пока они не пришли к пещере отшельника. Отшельник жил там круглый год, и его единственными спутниками были птицы и звери леса, и Радуга подумала, что если бы она заговорила с ним, то, возможно, услышала бы голос или увидела взгляд Голубоглаза. Но когда она заговорила с отшельником, то увидела, что он забыл, что такое люди. Он дал Радуге и Синеве немного хлеба и молока, как будто они были птицами. Затем он открыл свою большую книгу и начал читать, и больше не замечал их присутствия.