Стеклодув был молод, глаза у него были голубые, а щеки свежие, и, поднимаясь по лестнице в комнату принцессы, он насвистывал на маленькой стеклянной трубочке мелодию, которую стеклодувы всегда насвистывали с самого начала мира. Как только Радуга услышала этот звук, она вскочила с кровати и закричала:

– Вот эта песня! Я слышу Песню весны!

И когда стеклодув вошел в комнату со своей корзиной и инструментами, она сказала, – наконец-то ты пришел! Ты вылечил меня, и теперь я снова совершенно здорова.

В этом не было никаких сомнений. Радуга с этого момента вылечилась, и стеклодув отправился к королю и потребовал свою награду.

Сначала король был раздосадован тем, что его дочери приходится выходить замуж за скромного торговца стеклом, но после случившегося он не осмеливался шутить с жизнью своей дочери, опасаясь, что она снова заболеет; и, кроме того, Радуга была полна решимости выйти замуж за стеклодува, и, поскольку он был молод, красив и так хорошо говорил, король сказал королеве, что он, скорее всего, переодетый принц.

Но стеклодув поставил два условия относительно своего брака: первое состояло в том, что он должен был продолжать быть странствующим стеклодувом, который зарабатывал себе на жизнь, переезжая из города в город и из деревни в деревню, чиня стекло; и второе состояло в том, что Радуга никогда не должна была спрашивать его, откуда он родом и кто его родители, и что она должна называть его Голубоглаз, и никогда не спрашивать его, есть ли у него другое имя.

Это убедило короля в том, что Голубоглаз был переодетым принцем, и условия были с готовностью приняты, и Радуга и Голубоглаз поженились без дальнейших проволочек. Король подарил каждому из них по белому пони в качестве свадебного подарка, и они отправились в путешествие.

Они скакали по полям и лесам, из деревни в деревню, спали то в доме, то на улице, и впервые в жизни Радуга попробовала и увидела весну. И никакие слова не могут передать, как они были счастливы. Дни напролет Голубоглаз играл мелодию на своей стеклянной дудочке, и он показывал Радуге места обитания птиц и зверей; и всякий раз, когда они приезжали в деревню, казалось, что они приносили с собой солнечный свет утра, потому что, как только кто-нибудь смотрел на Голубоглаза, они не могли не радоваться, и когда он играл на своей дудочке – люди танцевали от радости. Они странствовали по огромному миру и видели всевозможные страны и города, и куда бы они ни пришли, их встречали улыбающиеся лица, и они делали грустных людей счастливыми, а счастливых людей еще счастливее.

Когда они были в лесу или на лугу, птицы и звери, казалось, знали Голубоглаза, и он разговаривал с ними так, как будто они были настоящими людьми; и самые дикие звери—волки, медведи и дикие кабаны были такими же ручными, как комнатные собачки, когда он говорил с ними; и соловьи садились вечером на плечо Голубоглаза и пели, когда он ехал с Радугой через лес; пчелы и бабочки летали перед ними и показывали им путь.

Шли годы, и у них родился маленький сын, которого назвали Синева. Он вырос и точно так же, как и его отец, стал разговаривать с птицами и зверями, как только научился говорить, Они были настолько счастливы втроем, насколько это возможно.

Однажды весенним вечером они довольно поздно пришли в лес, и после того, как развели костер и приготовили ужин, Радуга и Синева заснули, а Голубоглаз сел у огня, потому что сказал, что ему не хочется спать.

После того, как Радуга проспала несколько часов, она резко проснулась. Взошла луна, и костер еще не погас, но пепел тлел, а у костра сидел Голубоглаз. Радуга отчетливо видела его, но он казался ей не таким, как обычно: странным, красивым и больше похожим на сказочного принца, чем на стеклодува. Рядом с ним у огня сидела прекрасная девушка с розами в волосах и несколькими колосьями пшеницы в руке, а на поясе у нее висел серебряный серп. Они разговаривали. Радуга была так удивлена, что вскрикнула, и тут же прекрасная девушка исчезла в лесу. Голубоглаз сразу посмотрел на Радугу, но она перевернулась на бок и притворилась спящей.